Одиночный забег на выживание - [17]

Реакцией опер обладал отменной! Пистолет Макарова, зажатый в руке, начал стрелять, вот только пули пошли в грудь и живот, а бабка, сделав шаг, вцепилась «клешнёй» капитану в лацкан пиджака, клацнув зубами возле самого лица!

— Серёга уйди с огня! — заорал прапорщик, вскинувший пистолет, но, не решившийся стрелять, боясь зацепить Бодянова!

Дежурный панически теребил застёжку подсумка в попытке добраться до запасного магазина. Капитан упёр предплечье в горло зомби, не давая той вцепиться! Отшатнувшись от бабки, и… дико матерясь, он споткнулся о тело свидетеля, и заваливаясь, сумел, упёршись коленом в живот мертвячки, перекинуть её через себя, продолжая стрелять! Падая, бабка сбила с ног прапорщика, который, чудом разминулся головой с ножкой стола, выронив при этом пистолет, отлетевший к батарее! К ногам мёртвого младшего сержанта! Пока прапор, вопя, барахтался под старухой она, развернувшись, вцепилась ему в горло и начала с остервенением рвать. Капитан вскочив на ноги и подойдя…, в упор…, выпустил ей в затылок последнюю пулю, затем откинул окончательно мёртвое тело!

Прапорщик хрипел, из разорванного горла фонтаном била кровь, он был ещё жив, но уже без сознания.

«Не жилец!», — подумал капитан и перевёл взгляд на дежурного, тот лежал на полу, бледный, прижимая руки к груди, сквозь пальцы сочилась кровь.

— Витя, как угораздило?! — выругавшись спросил Бадянов.

— Ты…, когда падал…, в меня…, попал…, лёгкое…! — с хрипом выдавил дежурный.

— Вот же…! — вновь выругался опер, — Потерпи, сейчас за аптечкой сбегаю! — метнулся он к двери и взглянул на саднившее запястье, кровь, много. Остановился.

— Куснула бабка, а я и не заметил! — растерянно сказал он, повернувшись к дежурному, который уже просто хрипел.

Перезарядив макар[16], капитан открыл ящик и выставил на стол фотографию в рамке.

Миловидная женщина ласково улыбалась, держа на руках маленькую девочку в розово-голубом платьице. Столько лет прошло, а всё как вчера помню. Достав телефон, он набрал номер:

— Это я! — произнёс капитан в трубку.

— Нет! Не приеду! Просто слушай! — он коротко рассказал о случившемся и свои догадки.

— Да слушай, тебе говорю! — взорвался Бодянов.

— Прости! Я тоже тебя люблю! — ответил он.

— Да! Все, кого укусили!

— Уверен, что будет именно так! — сказал Сергей, выслушав собеседника.

— Да, да…, только в голову!

— Прости! Люблю! Будь осторожна…! Прощай!

Практически сразу, мобильный затрезвонил снова, но Бодянов, решительно сбросил собеседника, сделав глубокий вдох, набрал ещё один номер. Коротко сообщил о произошедшем, закончив словами: — Я…, всё понимаю! Но у неё, кроме тебя, никого не осталось! Прости и прощай!

Положив отключённую трубку на стол, взял в руки фото и поцеловал жену!

— Я к тебе любимая! — сказал он, приставляя, ствол к виску! Сергей был уверен, что если бог есть, он его простит, за нежелание стать бродячей тварью! Затем пальцем прикоснулся к фотографии девочки:

— Осторожно, родная! Прости, что меня не будет рядом! — прошептал капитан и, смахнув слезу, спустил курок.

Ещё гулкое эхо выстрела гуляло по пустому коридору, когда в открытую дверь кабинета, волоча изувеченную ногу, зашла мёртвая бухгалтерша. Подковыляла к столу и принялась за трапезу, несколько минут спустя к ней присоединились коллеги, двое мужчин в милицейской форме.

Подмосковье 09.04, 05:00

Сейчас наверно уже утро, окон я не вижу, в помещении горит свет и выключать его некому, сижу на скамье, пью водку из горла, смотрю на мертвецов, они на меня. У нас что-то вроде нейтралитета. Я перестал орать и бить ногами по клетке, они прекратили попытки дотянуться до меня. Не знаю, сколько времени прошло, с начала нашего противостояния, но, кажется, достаточно много.

Когда перестали стрелять, я долго лежал на полу, слушал тишину, думал, о том, как неудачно всё сложилось и зачем мне это всё. Почему, просто не прошёл мимо пьянки. Потом забеспокоился — подозрительно долго, стоит гробовая тишина. Поднявшись на ноги, продолжил вслушиваться, ничего…

Какие-то звуки, конечно, были, но, что это, было совершенно неясно. Возможно, что-то доносилось с улицы.

Заезженной пластинкой крутилась в голове мысль, «чё ****ь творится-то?».

— Мужики? — решил позвать я ментов… ни звука в ответ.

— Слышит меня кто?! — крикнул я минуту спустя, уже громче.

Прислушался… Тихо…

Глухой стук, что-то тяжёлое уронили на лестнице, точно не в коридоре. Он мне хорошо виден из клетки, по крайней мере, большая его часть.

Что ж так стрёмно-то, не просто мандраж, нет, по-настоящему страшно.

— Э…? Мусора ****ь?! — Наплевав, на возможные последствия, заорал я, ударив ногой по железным прутьям.

— Чё у вас там творится?! — пнул решётку, ещё раз, напряг слух, тишина.

— Вы чё там, вконец охренели?! — новым ударом сотряс клеть.

Лучше бы, сидел тихо. Какое-то время ничего не происходило, а затем…

Затем завертелось, сначала я услышал громкий стук, будто что-то упало или дверь со всей силы о стену ударилась, а после топот нескольких пар ног. Поначалу даже обрадовался, мертвяки же тормозные, а здесь будто группа захвата по лестнице сапогами громыхает. Я ждал, прижавшись к решётке, напряжённо вглядываясь, в ту часть коридора, что просматривалась из моего узилища.