Одиночка - [22]

Бретт тщательно, дюйм за дюймом, стал ощупывать стену в поисках выключателя. Здесь не было дежурных ламп, и зал освещался только тем светом, который просачивался через окошко люка. Там, где находился Бретт, было совсем темно. Рука коснулась чего-то липкого и холодного, как студень. Ну и мерзость! Возись здесь, мать твою! Где ж этот проклятый выключатель! Ага! Зажужжали дроссели, и проход осветился мерцающим светом неоновых ламп. Бретт отдернул руку от стены и взглянул на нее. Прозрачное желе гигантской амебой сползало с пальцев. Выключатель и часть обшивки стены были забрызганы такой же дрянью.

— Черт! — он вытер руку о комбинезон. — Это что еще за дерьмо?

Он дошел до конца коридора и набрал код. Глухо вздохнула пневматика, и пятилепестковая чаша люка открылась.

— Джонси, кис-кис, Джонси, где ты?

Бретт почесал затылок и поправил съехавшую на нос бейсболку.

Это был самый большой зал, находившийся в правом крыле корабля. Некогда в нем размещался центральный холодильный комплекс. Но последние шесть полетов его использовали как склад для списанной с рудников техники и отработанных блоков самого корабля.

— Послушай, ты, — голос Бретта тонул в море наваленного металла и прочего хлама и звучал глухо, — если ты сейчас же не выйдешь…

Мяуканье раздалось где-то совсем рядом.

— Мать твою, Джонси, выходи, кис-кис-кис!

Бретт подошел к встроенному в стену техническому модулю. Ручки рубильника ушли в чрево станины. Ровный сиреневый свет наполнил пространство. Рыжий кот сидел в проеме между колесами ржавого гусеничного скрепера.

— Джонс, мне это уже порядком надоело! Еще немного — и я могу плюнуть! Пусть тобой завтракает кто хочет, дерьмо кошачье!

Желтые глаза кота блеснули маленькими фонариками, он вытянулся, пытаясь прошмыгнуть мимо. Бретт медленно протянул к нему руку. Кот замер с поднятой лапой.

— Ну-ну, все хорошо, иди, дурашка!

Он склонился над котом, но тот отскочил на пару футов, сел и стал умываться, усиленно работая языком. Бретт, чертыхаясь, встал на четвереньки и начал ползти к нему. Еще «шаг» — и рука вляпалась во что-то липкое и холодное. Бретт посмотрел вниз. На металлическом листе пола лежало что-то отдаленно напоминавшее кожу змеи, только в несколько раз больше и совершенно другой формы. Эту странную молочно-белую кожу покрывал слой какой-то прозрачной, терпко пахнущей слизи. Бретт вспомнил пятно на стене у выключателя. Он расправил резиноподобную кожицу. Она великолепно передавала конфигурацию тела ее хозяина. Четко просматривался длинный, как у краба на лице Кейна, хвост, состоящий из множества роговых колец. Головная часть шкуры была разорвана надвое и походила на распущенную кожуру банана. Он брезгливо взял ее двумя пальцами и отшвырнул в глубину зала. Джонси завершил свой туалет и не спеша проследовал под пустые емкости из-под топлива для машин.

— Черт! Куда!

Бретт сорвался с места, как бегун с низкого старта. Но ноги его разъехались в разные стороны, оскальзываясь на слизи, и тело, потеряв равновесие, полетело вперед. Пирамида пустых баков дрогнула и стала оседать на него, заваливая и не давая выхода. Жесткое ребро стальной канистры обрушилось на голову Бретта, и он потерял сознание…

… Свет исходил откуда-то сбоку. Голова нестерпимо болела, что-то теплое стекало по лбу и вискам тонкой струйкой, опадая со щек на комбинезон. Бретт с трудом освободил одну руку и запустил ее под бейсболку. От прикосновения пальцев по голове прошла волна тупой боли. Бретт поднес руку к глазам. Теплой и вязкой жидкостью была его собственная кровь.

— Вот не везет! — огорченно поморщился Бретт.

Движения были затруднены. Все тело, кроме одной свободной руки, было погребено под баками. Бретт попытался отодвинуть один из них, но тщетно. Силы оставили его.

— Ну, что теперь, а, Джонси? Подлец рыжий, что мне теперь делать?! — Бешенство накатило на Бретта. — Вот я выберусь отсюда и вытряхну тебя из твоей гнусной шкуры!

Он закрыл глаза и бессильно опустил голову. В чувство его привел приближающийся глухой звук шагов.

— Кто здесь, ребята? Вытащите меня! Я здесь, в завале. Эта рыжая бестия чуть не угробила меня!

Тощая рука просунулась в щель между баком; Бретт ухватился за нее, напрягая мышцы всего тела. Сила была огромной. Тяжелые емкости с грохотом разлетелись в стороны, и тело как мотылек выпорхнуло из-под них и легло на пол.

— Ого, здорово!

Бретт открыл глаза и обмер. Перед ним стоял человек с лицом точь-в-точь как у него самого. Бейсболка была натянута на лоб и чуть наклонена набок.

— Привет!

Человек протянул руку. Бретт ответил. Рукопожатие было сильным и чуть не сломало кости, больно защемив хрящи в ладони.

«Я схожу с ума, — мелькнуло в голове Бретта. — Точно! Либо я двинулся, либо уже умер».

Но боль в голове и во всем теле и явно живое рукопожатие опровергали последнее предположение. Бретт от кого-то слышал, что когда умираешь, можно видеть себя со стороны. Но, правда, говорят, что тогда чувствуешь себя легко и свободно. А тут ощущения в теле были по-прежнему реальны и отвратительны. К тому же видеть себя со стороны — это одно, а здороваться за руку — совсем другое. Человек с его лицом внимательно смотрел на Бретта и улыбался. Бретт закрыл глаза и протер их руками. Вновь открыв их, увидел то же самое.