Несколько секунд Лайон пытался определить для самого себя, чем отличаются боль, ломота и нытье. Немудрено после ночи, проведенной в четырнадцатифутовой лодке.
И главное, без крыши над головой. В феврале.
Очарование теплого дня исчезло: за ночь температура, должно быть, упала до нуля.
Они остановились на привал. У Жасмин болели руки, у Лайона — все тело. Он понимал, что добраться до места засветло не удастся. Он решил, что лучше дать девушке поспать, чем путешествовать в ночном мраке, рискуя заблудиться. А потом заснул сам. Не слишком разумно, но, в конце концов, его силы не беспредельны.
— Черт бы все это побрал… — прохрипел он, воспаленными глазами уставившись на женщину, клубочком свернувшуюся на корме. Ложась спать, она подняла ворот рубашки, опустила закатанные рукава, а ноги постаралась прикрыть клапаном сумки и какими-то измятыми тряпками. — Пора вставать, — произнес он.
Она застонала во сне и подтянула колени к подбородку. Ее шорты — когда-то белые — были не слишком откровенны: они закрывали ноги до середины бедра. Но при таких длинных ногах этого явно недостаточно. Слишком много обнаженной плоти открывается на милость стихий.
А также нескромных мужских глаз.
— Жасмин, просыпайся. Надо плыть дальше. Девушка открыла один глаз, второй заплыл окончательно и не открывался. Вздрогнув, она пробормотала что-то вроде: «Где я?»
— По моим прикидкам, примерно в семи милях к северу от фермы Билли, в полмиле к западу от Комариной Канавы и в миле к востоку от Грейсленда.
— Ox!
Она почесала щеку, затем коленку и улыбнулась. Есть что-то трогательно обезоруживающее в женщине, которая просыпается, дрожа от холода, почесываясь, сонно моргая, и при этом еще умудряется улыбаться.
— Грейсленд? — зевнув, переспросила она. — Я думала, это в Теннесси.
Голос ее звучал по-утреннему томно, хрипловато-чувственно. С иной женщиной и при иных обстоятельствах Лайон принял бы такую манеру речи за приглашение.
Но не здесь и не сейчас.
— Не хочешь разогреться? Сделать несколько упражнений, чтобы разогнать кровь. Только смотри не упади за борт.
— Слишком поздно! Я замерзла, словно ванильное мороженое под Рождество!
Лайон тоже зевнул и вдруг неожиданно для себя ухмыльнулся во весь рот. Черт, он не мог припомнить, когда в последний раз улыбался, тем более до завтрака! Интересно действует на него общение с Жасмин Кленси.
Лайон приехал сюда, чтобы побыть в одиночестве. Если уж говорить о компании, предпочел бы общество физиотерапевта или массажиста. А вместо этого в его жизнь ворвалась Жасмин Кленси со следами ядовитого плюща на лице, стертыми в кровь ладонями и сногсшибательными ножками. Что она за человек, Лайон пока толком не понял.
Ясно одно — здесь, на болотах, ей делать нечего. Так или иначе, он должен от нее избавиться.
— Как ты себя чувствуешь? Спина еще болит? поинтересовалась она голосом, напомнившим ему о знойных ночах, смятых постелях и сладких женщинах.
— Уже меньше. — На самом деле спина терзала его все сильнее и сильнее. Но Лайон не видел смысла вываливать на Жасмин дурные новости. — Есть хочешь?
— Умираю от голода! Скажите, сэр, нет ли у вас на яхте кока?
— Кок в увольнении. Но, если залезешь ко мне в левый брючный карман, найдешь там полплитки шоколада. Боюсь, правда, что он растаял.
— Спасибо.
Это оказалось не так-то легко. Стоило Жасмин встать на колени, как лодка угрожающе закачалась. Схватившись руками за борта и при этом поморщившись от боли, Жасмин пережидала опасный момент.
Лайон ждал, пока она восстановит равновесие, доберется до кармана и слезет наконец с его ног. Он бы достал шоколадку и сам, но боялся шевельнуть рукой, понимая, что любое неосторожное движение эхом отзовется в спине.
Повезло нам друг с другом, думал он. Один шевельнуться не может, другая беспрерывно чешется… Инвалидная команда!
Жасмин осторожно подползла ближе и, наклонившись, сунула руку ему в карман. Ее каштановые волосы щекотали его лицо. Спутанные кудри источали слабый запах… неужели сирени?
О черт, только этого ему не хватало — женщины, пахнущей сиренью!
— Скоро ты там? — рявкнул он. — Или собираешься весь день копаться?
Легкие пальчики Жасмин скользили по его бедру. Лайон проклинал себя за то, что не надел рубашку с карманами. И очень пожалел, что не съел всю проклятую шоколадку разом, а решил оставить половину на обратный путь.
Жасмин достала нож, карманный калькулятор, а затем бесформенную, оплывшую шоколадку в фольге.
— А ты не хочешь? Мне и одного укуса хватит. Только чтобы проснуться. Говорят, в шоколаде есть кофеин.
— Нет, мне не нужно. Ешь все. Подкреплять силы надо тебе, а не мне.
Жасмин развернула фольгу и принялась слизывать шоколад с обертки. Лайон отвел глаза. Неподалеку бродили в поисках завтрака несколько цапель. Одна, чем-то недовольная, издала громкий скрипучий крик и взметнулась в воздух только захлопали голубые крылья и мелькнули изящные длинные ноги.
Лайон нахмурился. Перевел угрюмый взгляд на другую обладательницу длинных изящных ног. И скорчил совсем кислую мину — просто из принципа.
— Пора в путь. Если тебе нужно отлучиться, немного ниже по течению есть место, где можно пристать к берегу.