Одиннадцатая заповедь - [18]

– Вы вышли на второе место и, следовательно, являетесь теперь единственным реальным соперником господина Чернопова? – выкрикнул другой журналист.

– Скоро он будет моим единственным соперником, – ответил Зеримский.

Его свита почтительно засмеялась.

– Господин Зеримский, вы полагаете, что Россия снова должна стать коммунистической страной? – раздался неизбежный вопрос.

Искушенный политик был начеку и не попался на удочку.

– Если называть коммунистической страну, в которой нет безработицы, низкая инфляция и высокий уровень жизни, ответ будет «да». Российский народ проголосует за возвращение того времени, когда мы были самой уважаемой державой в мире.

– Всем внушающей ужас?

– Пусть лучше так, чем нынешнее положение, когда остальной мир ни во что нас не ставит, – уверенно ответил Зеримский.

Теперь журналисты записывали каждое его слово.

– Почему ваш друг интересуется Зеримским? – шепотом спросил Джексона Сергей.

– Ты задаешь слишком много вопросов.

– Зеримский – плохой человек.

– Почему?

– Если его изберут, таких людей, как я, посадят в тюрьму, а он в Кремле будет есть икру и пить водку.

Внезапно Зеримский направился к выходу, свита и директор музея поспешили за ним.

– Твой человек опять куда-то пошел, – сказал Сергей.

Джексон поднял взгляд и увидел, как Коннор выходит через боковую дверь в сопровождении Эшли Митчелла.

Коннор Фицджеральд в одиночестве сидел в греческом ресторане на Пречистенке и размышлял над увиденным сегодня утром. Несмотря на то что Зеримского всегда окружали зыркающие во все стороны телохранители, им было все же далеко до охраны большинства западных лидеров. Возможно, его телохранители были смелыми и находчивыми, но лишь у троих из них имелся хоть какой-то опыт охраны государственных деятелей. И эти трое не могли находиться на работе бессменно.

Коннор припомнил график предвыборных поездок Зеримского. В течение ближайших восьми дней кандидату предстояло по самым разным поводам двадцать семь раз появиться на публике. К тому времени, когда официант поставил перед Коннором кофе, тот уже определил два места, где, если возникнет такая необходимость, можно будет без особого труда ликвидировать Зеримского.

На следующее утро кандидат в президенты поездом ехал в Ярославль открывать новый завод. Потом он возвращался в Москву и присутствовал на балете в Большом театре. После спектакля он ночным поездом выезжал в Санкт-Петербург. Коннор решил последовать за Зеримским в Ярославль. Он уже заказал билеты и на балет, и на петербургский поезд.

Ник Гутенберг уверил его, что «Ремингтон-700» диппочтой прибыл в американское посольство задолго до появления в Москве самого Коннора. Если Лоренс отдаст приказ ликвидировать Зеримского, Коннор сам должен будет выбрать время и место проведения акции.

Потягивая кофе, Коннор чуть не рассмеялся, когда вспомнил об Эшли Митчелле: в Пушкинском музее каждый раз, когда Коннор бросал взгляд в его сторону, он прятался за колонну. Он решил, что позволит Митчеллу следить за собой днем – в какой-то момент тот мог и пригодиться, – но ни в коем случае не даст ему выяснить, где он ночует. Коннор выглянул в окно: атташе по культуре сидел на скамейке и читал «Правду». Фицджеральд улыбнулся. Хороший профессионал следит за своей жертвой так, чтобы самому оставаться незамеченным.

Мэгги выехала со стоянки Джорджтаунского университета в самом начале второго. На обед ей отводился только час. Если не удастся припарковаться рядом с рестораном, время встречи с Джоан сократится. А сегодня была важна каждая минута.

Ей повезло – буквально в нескольких метрах от ресторана как раз освободилось место. Войдя, Мэгги сообщила метрдотелю свое имя.

– Да, вас ждут, миссис Фицджеральд, – сказал он и повел ее к столику, за которым сидела Джоан Беннетт. Мэгги поцеловала ее в щеку и села напротив.

– Как дела у Тары? – спросила секретарша Коннора.

– Болтается без дела, если использовать ее собственное выражение. Очень надеюсь, что она все же допишет диссертацию. Коннор расстроится, если она ее не защитит, – ответила Мэгги.

– Он хорошо отзывается о Стюарте.

В этот момент возле нее возник официант.

– Да, – в голосе Мэгги послышались грустные нотки. – Похоже, придется свыкнуться с мыслью, что мой единственный ребенок будет жить на другом конце света. – Она посмотрела на застывшего в ожидании официанта. – Мне, пожалуйста, каннеллони и салат.

– А мне, будьте добры, спагетти «волосы ангела», – сказала Джоан.

– Да, Коннор и Стюарт хорошо ладят, – сказала Мэгги, когда официант отошел от их столика. – Стюарт приедет к нам на Рождество, так что у тебя будет возможность с ним познакомиться.

– С нетерпением буду ждать этой встречи.

– Я несколько дней пыталась до тебя дозвониться. Думала, как-нибудь пригласить тебя на ужин. Но тебя все время не было дома.

– Теперь, когда Коннор ушел из компании, они закрыли офис на Эм-стрит и перевели меня обратно в штаб-квартиру в Лэнгли.

– Он ведь рассчитывает взять тебя с собой в «Вашингтон провидент», – сказала Мэгги.

– Я бы с удовольствием. Но, пока мы не поймем, что происходит, нет смысла суетиться.

– В каком смысле «что происходит»? – удивленно спросила Мэгги. – Коннор заступает на новую должность в начале января.