Одиннадцать восьминогих - [15]

Шрифт
Интервал

Восьминогих было уже семь. Подумав, он добавил восьмого:

8. Никольская Зоя.

Туман


«В Симферополе в течение дня осадки. На западном и южном берегу Крыма — местами туман».

Погода испортилась. Закрапал дождь. С моря на город надвинулась влажная стена тумана. Прибежал Толик. — Пим, идём в Корсонес! — взмолился он. — На башню залезем. Туман на земле, а мы наверху. Как в облаках. Мне Зойка прошлый год показала. Ух, здорово! Во дворе ничего не было видно в десяти шагах. — Ладно, пойдём, — сказал Пим. — Видал список? Ещё троих — и команда!

В Корсонесе


Над развалинами древнего города стоял туман.

Цепляясь руками за кусты бобовника, Пим поднялся по рву к самой башне. Башня плыла в голубоватом тумане. Вместе с ней плыли зубчатые развалины городской стены. Белые туманные полосы ветер уносил в степь. От тумана была мокрой трава. Мокрыми были листья кустов и камни.

— Пим, обожди!

Пим обернулся. Толик спускался в ров. Он скатился на самое дно, перебежал тропинку, начал карабкаться к Пиму.

По ту сторону башни щёлкнул камешек. Послышались шаги. В сыром воздухе звук их разносился далеко и гулко.

Над гребнем стены показалась человеческая голова.

— Пим! — прошептал Толик. — Это Ксанф.

— Он! — удивился Пим.

Голова Ксанфа медленно двигалась вперёд. Сторож перелез через стену, спустился в ров и направился к морю.

— Пойдём за ним?

— Зачем?

Пим показал Толику — молчи! — и, осторожно ставя ноги в скользкую траву, начал спускаться в ров. Толик нехотя двинулся за ним.

Ближе к морю ров мельчал. Ксанф вышел из него, постоял на одном месте, повернул и направился к раскопкам. Тропинка, которой он шёл, проходила мимо колокола. Около его столбов Ксанф остановился, присел на корточки и начал шарить руками по земле, ища что-то.

Клочья тумана, поднимаясь от моря, то и дело закрывали его. Толик и Пим стояли за грудой битых камней у последней куртины — последнего пролёта крепостной стены. От колокола их отделяло шагов сто.

ЧТО ИЩЕТ ЗДЕСЬ СТАРИК?

Ксанф выпрямился. В руке он держал что-то маленькое, тёмное. Найденное поднёс к глазам. Потом, словно испугавшись, сунул находку в карман, повернулся и пошёл назад. Он шёл теперь прямо на ребят.

Толик вцепился в плечо Пима.

— Пим, что он нашёл?

— Не знаю!

Сторож приближался. Толик начал отступать за спину Пима. Из-под его ноги вырвался камень и с грохотом покатился в яму.

Ксанф остановился.

Толик повернулся и бросился бежать. Он бежал не оглядываясь. Следом трусил Пим. Скользя по траве, ребята обежали башню и очутились перед зданием музея.

— Ну, чего ты побежал? — отдуваясь, спросил Пим.

— А ты чего? — огрызнулся Толик.

— Знаешь что, идём к Николаю Ивановичу, — сказал Пим. — Расскажем ему всё.

И снова Ксанф


— Что ищет в развалинах школьный сторож? Почему он знает число «пи» и помнит наизусть названия каравелл Колумба? Не шпион ли он?.. Кто этот человек на самом деле?.. Конечно, не школьный сторож.

Николай Иванович откинулся в кресле и с шумом открыл ящик своего стола.

— Вот… — он со стуком высыпал на стол горсть черепков. — И вот… — на столе появились обломки обработанных камней. — Черепки и камни, тысячами покрывающие землю Корсонеса. Их собирает и приносит сюда Ксанф. И я, вместо того чтобы выбрасывать их в окно, бережно складываю в стол.

Я расскажу вам историю человека, по имени Ксаверий Антонович Фалинский. Человека, которого вы называете Ксанф.

Ксаверия Антоновича Фалинского я знаю шестьдесят лет. Мы выросли здесь, в Приморске. Это был тогда захудалый порт. Ксаверий рос в бедной семье. Его отец был жестянщик, из сына он мечтал сделать музыканта. Ксавка учился играть на скрипке. Каждый день в десять часов утра он брал футляр и отправлялся на урок. Он был тщедушный мальчик. Скрипка казалась ему, наверное, роялем. Он не любил музыку, он ненавидел свои уроки, он хотел играть с мальчишками в свайки и ловить на удочку морских собак. Со слезами он тащил свою скрипку по городу. И вот однажды он не явился на урок. Это было в тот день, когда в Приморск пришёл восставший броненосец «Потёмкин». Ксавка приволок свой чёрный футляр в порт. Целый день он просидел с нами на горячих, раскалённых солнцем цементных плитах. Он купался до синевы, углём рисовал на цементе стоящий на рейде броненосец. Когда солнце прошло зенит, я увидел, что он плачет. Я взвалил на плечо его скрипку, и мы пошли домой. Его отец был горячий человек. Он должен был убить Ксавку. Мы подошли к дому и остановились. Отец с учителем стояли посреди улицы. Отец что-то кричал и размахивал руками. Ксавка сел на мостовую. «Я не могу», — сказал он. В этот момент над нашими головами просвистел снаряд. Раздался взрыв, затем второй. Люди бросились врассыпную. Это «Потёмкин» открыл огонь по казачьим казармам…

Прошло пятнадцать лет. Прошли две революции и гражданская война. Мы с Ксаверием встретились снова. На этот раз в Петрограде. Я был уже на партийной работе, он приехал поступать в Академию художеств. Он всегда здорово рисовал. И вот в день экзамена Ксаверий, проходя мимо университета, увидел афишу — академик Тарле читал лекцию о Крымской войне. Он зашёл в аудиторию, прослушал лекцию и не явился на экзамен. Он поступил в университет. Он стал историком. Что вы знаете о первой письменности на Руси? Конечно, ничего. Так вот, Ксаверий начал с неё. Древнейшие памятники: Остромирово евангелие, надпись тмутараканского князя Глеба на камне, надпись Анны Ярославны, гнездовская надпись на черепке — и черепки умеют волновать мир… Я и сейчас помню его работы. Первые русские газеты… 2 января 1703 года петровская газета «Ведомости о военных и иных делах, достойных знания и памяти…» сообщала: «Из Персиды пишут. Индейский царь послал в дарах великому государю нашему слона… Из града Шемахи отпущен он в Астрахань сухим путём». Разве не прелесть! Слон — пешеход. Он шёл в Санкт-Питербурх в галошах, чтобы не сбить ноги. Это всё раскопал Ксанф. А ты спрашиваешь, откуда Ксанф знает названия каравелл Колумба! Да на его лекциях в Москве студенты набивались в аудиторию как селёдки. Они сидели на полу, на окнах. Смех в Академии! Только Ксаверий мог рассмешить, читая лекцию о древних одеждах. Это был блестящий историк. Всю жизнь он мечтал заняться раскопками Корсонеса…

Продолжить чтение
Еще от автора Святослав Владимирович Сахарнов
Шляпа императора

История человечества делится на Дикость, Варварство и Цивилизацию. Дикость — это время, когда человека, убив, съедали. Варварство — когда, убив, оставляли лежать на дороге. И, наконец, Цивилизация, это время, в которое мы живем и, когда, умертвив человека, о нем, не без выгоды, пишут мемуары. Но работая над книгой, автор с удивлением увидел, что в истории дикость, варварство и цивилизация густо перемешаны, их не разделить, и еще, что в ней, в истории, нет главных и второстепенных событий.

В гостях у крокодилов

В книгу входят лучшие произведения писателя, рассказывающие о жизни животных разных стран.

Морские сказки

Ах, сколько всего интересного происходит в море! Вы еще не знакомы с его обитателями? Любопытные наваги, хитрый рак, находчивый краб, неугомонный морской карась, жадная камбала… Хотите понаблюдать за их необычайными приключениями? Тогда скорее открывайте книжку и прислушивайтесь к плеску морских волн! Вдруг они поведают вам еще что-то, о чем пока никто не знает?С рисунками Юрия Вячеславовича Смольникова.

Сказки из дорожного чемодана

В книгу вошли сказки народов Юго-Восточной Азии и Японии, а также английские, африканские и кубинские сказки, собранные автором во время его путешествий по различным странам.Значительный интерес представляет вошедший в сборник пересказ великого индийского эпоса Рамаяна — «Сказание о Раме, Сите и летающей обезьяне Ханумане».

Солнечный мальчик

Это история о Вовке, его маме и Фёдоре, об их путешествии, а также о весёлых и печальных событиях, которые произошли в пути.

Рассказы и сказки

Сборник рассказов и сказок С. Сахарнова состоит из нескольких разделов: «Кто в море живет», «Морские сказки», «Сказки о львах и парусниках», «Сказки из дорожного чемодана», «Самый лучший пароход», «Разноцветное море», «Лоцман Мишка» и повесть «Солнечный мальчик». Рисунки А. Аземши.

Рекомендуем почитать
В боях и походах (воспоминания)

Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.

Вы — партизаны

Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.

Музыкальный ручей

Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.

Мой друг Степка

Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.

Алмазные тропы

Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.

Мавр и лондонские грачи

Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.