Одиннадцать минут - [9]

А что теперь?

Она глядела на линию горизонта, за которым скрывался противоположный берег моря; учебник географии утверждал, что, если двигаться по прямой, окажешься прямо в Африке, где львы и гориллы. А если отклониться немного к северу, попадешь в волшебное царство под названием Европа, где стоят Эйфелева башня, и башня Пизанская, и Диснейленд. Что она теряет? Как и всякая бразильянка, она научилась танцевать самбу раньше, чем выговаривать слово «мама»; не понравится – всегда можно вернуться. Тем более что она уже усвоила – подвернувшуюся возможность надо использовать.

Слишком уж часто говорила она «нет» в тех случаях, когда хотела бы сказать «да». Слишком твердо решалась испытать лишь то, что можно будет взять под контроль, – вот хоть ее романы, к примеру. Теперь она стояла перед неизведанным – таким же неведомым, каким было это море для тех, кто впервые отправлялся по нему в плаванье: это она помнила по школьным урокам истории. Конечно, можно сказать «нет» и на этот раз, но не будет ли она до конца дней корить себя, как после той истории с мальчиком, спросившим, нет ли у нее лишней ручки, и исчезнувшим вместе с первой любовью? Можно сказать «нет», но почему бы не попробовать на этот раз сказать «да»?!

По одной простой причине: она – девушка из глухой провинции, она ничего в жизни не видела и не знала, и за душой у нее не было ничего, кроме средней – более чем средней – школы, могучей культуры телесериалов и убежденности в своей красоте. Этого явно недостаточно, чтобы смотреть жизни в лицо.

Она видела, как несколько человек, смеясь, смотрят на волны, а войти в море боятся. Всего два дня назад и она была такой же, как они, а теперь ничего не боится, бросается в воду, когда захочет, словно родилась в здешнем краю. Может быть, и в Европе произойдет то же самое?

Она произнесла про себя молитву, снова прося у Пречистой совета, и через минуту решимость окрепла в ней – она почувствовала себя под защитой. Да, всегда можно вернуться, но не всегда выпадает шанс уехать так далеко. Стоит рискнуть, если на одной чаше весов – мечта (особенно если швейцарец не передумает), а на другой – двое суток обратного пути в автобусе без кондиционера.

Мария так воодушевилась, что, когда он снова пригласил ее поужинать, попыталась придать себе томно-чувственный вид и даже взяла его за руку, которую швейцарец тотчас отдернул. И вот тогда – со смешанным чувством страха и облегчения – она поняла, что дело затевается серьезное.

– Звезда самбы! – сказал он. – Красивая звезда бразильской самбы! Ехать – через неделя!

Все было чудом, но это «через неделю» выходило уже за все мыслимые рамки постижения. Мария объяснила, что не может принять такое решение, не посоветовавшись с родителями. Тогда швейцарец сунул ей под нос копию подписанного ею документа, и тут она испугалась по-настоящему.

– Контракт!

Хоть она и решила для себя, что поедет, но сочла нужным все же посоветоваться с Маилсоном – даром, что ли, он стал называть себя ее импрессарио? Совсем даже не даром, а за неплохие деньги.

Но Маилсону в это время было не до нее – он был занят тем, что старался соблазнить немецкую туристку, которая только что поселилась в отеле и загорала топлесс, поскольку была совершенно убеждена, что в Бразилии царят самые свободные нравы (и не замечала, что на пляже она одна ходит, выставив голые груди на всеобщее обозрение, отчего всем остальным слегка не по себе). С трудом удалось привлечь его внимание к тому, что говорила Мария.

– Ну а если я передумаю? – допытывалась она.

– Я не знаю, что там в контракте, но думаю, швейцарец притянет тебя к суду.

– Да он в жизни меня не разыщет!

– Тоже верно. В таком случае, не беспокойся.

Однако беспокоиться начал швейцарец, уже заплативший ей 500 долларов и потратившийся на платье, на туфли, на два ужина в ресторане и на оформление контракта в консульстве. И когда Мария опять стала настаивать, что должна поговорить с родителями, он решил купить два билета на самолет и лететь вместе с нею в ее городок – с тем чтобы за 48 часов все уладить, а через неделю, как и было задумано, – вернуться в Европу. Опять были улыбки и улыбки в ответ, но Мария начала понимать, что речь идет о документе, а с документами, так же как с обольщением и с чувствами, шутки плохи.

Весь городок впал в горделивое ошеломление, когда его дочь – красавица Мария – вернулась из Рио в сопровождении иностранца, который приглашал ее в Европу, чтобы сделать звездой. Об этом узнали все соседи – ближние и дальние, – а все одноклассницы задавали только один вопрос: «Как это у тебя вышло?»

– Повезло, – отвечала Мария.

Но подруги продолжали допытываться, со всякой ли, кто приезжает в Рио, случается подобное, потому что это было очень похоже на эпизод «мыльной оперы». Мария не говорила ни «да», ни «нет», чтобы придать особую ценность обретенному ею опыту и показать девчонкам, что она – человек особый.

У нее дома швейцарец снова достал свой альбом и буклет и контракт, а Мария тем временем объясняла, что у нее теперь есть свой импрессарио, и она желает сделать артистическую карьеру. Мать, мельком глянув на те крошечные бикини, в которых были запечатлены девушки на фотографиях, тотчас отдала альбом и ни о чем не пожелала спрашивать. Ей было важно только, чтобы ее дочь была счастлива и богата или несчастлива – но все равно богата.