Один выстрел во время войны - [79]

— Паровозик бы! — вздохнув, проговорил Бородулин.

Теперь откапывали «овечек», которых еле удалось спасти паровозным бригадам в морозную пургу. Ни воды не было, ни топлива. Дежурили в будках круглосуточно, снабжали топку и котел как могли…

— Выкинуть снег из-под колес! До зеркала очистить!

Рельсы заблестели. И тогда Бородулин озабоченно похлопал рукавицей по крашеным доскам вагона.

— Поедешь, дорогой!

Федор Васильевич засмеялся:

— Садись, пока не поздно. Ускачет!

Бородулин нехотя повернулся к нему.

— Помалкивал бы, если ничего в этом деле не смыслишь.

Вагон был маленький, двухосный, коробочка на колесах, а не вагон, да к тому же порожний. Бригада облепила его с двух сторон, уперлась плечами в металлические углы скелета.

— Раз-два, взяли! — прокричал Бородулин.

Рванули дружно, но вагон ни с места.

— Еще р-раз! — хрипел бригадир.

Бесполезно.

— Понял? — уже злясь, посмотрел Бородулин на Федора Васильевича. Словно вся работа касается его одного, он полез между колесами с ломом в руке, никому ничего не говоря. Было ясно: не рассчитывал он на такое сопротивление вагона. Может быть, Уласов накаркал?

Он проверил, не прижаты ли к блиндажам тормозные колодки. Когда вылез из-под вагона, Федор Васильевич словно вылил на него ушат холодной воды:

— Что ты раскипятился? Один умнее всех, что ли? Как разобиженная красотка…

Спокойно отобрал у Бородулина лом и так же спокойно начал стучать то по колесам, то по рельсам у того места, где они примерзли.

— Я же проверил! — с досадой выкрикнул Бородулин.

Потом Уласов заглянул в осевые коробки, отбрасывая масленые крышки. Все будто бы в порядке.

— Ты не кипятись, — вернул он Бородулину лом. — Давайте-ка ломами под каждое колесо, а остальные ребята — руками, плечами…

Тот недовольно засопел, но смолчал. Он первым с размаху всадил расплющенный конец лома в щель между ближним колесом и рельсом. За ним другие рабочие подсунули свои ломы.

— Только по команде! Слышите, только по команде! Чтобы одним рывком, — распоряжался Федор Васильевич, словно стал бригадиром. — Приготовились!.. Р-р-раз…

Под вагоном будто лопнуло. Колеса со ржавым скрипом стронулись с места, на рельсах морозно завизжало. Рабочие заспешили вслед за отступающим вагоном.

— Ребяты, давай!.. Ребяты, давай!.. — подгонял охрипший голос Бородулина.

Они спотыкались, тонули в сугробах по бокам расчищенного пути, на место застрявшего в снегу человека тут же становился другой и упирался плечом в металлическую стойку медленно двигавшейся коробки.

— Ребяты, не отпускай его! Чтоб не останавливался! Тяжелей будет, когда остановится, — умоляюще скрипел голос Бородулина.

«А ловок все-таки бригадир!» — отметил Дмитрий. Ни разу Бородулин не споткнулся, не застрял, хотя то и дело погружался в снег чуть ли не до пояса. Упругим шариком он выскакивал из сугроба и снова прилипал к боку вагона.

Плечи Петра и Дмитрия не доставали до рамы, поэтому упирались руками в заднюю стенку. Им было удобнее всех, потому что передвигались по расчищенному пути.

Проехали стрелку. Рельсы повернули к центральному парку. Проехали вторую стрелку. Главный путь еще не был очищен, пришлось остановиться. Прекратилось пронзительное визжанье под колесами. Бородулин снял шапку, вытер ею лицо.

— Ну, ребяты!.. — глядел он то на одного, то на другого рабочего. — Ну и ребяты… Думал, кишка тонка. Гляньте, выкатили. Отсюда теперь каждый дурак заберет его. Ну, гляньте же, выкатили!..

Он засмеялся, готовый обнять каждого. Рабочим казалось, что самое трудное преодолели…

— Дорога протоптана, — Уласов уже смотрел в сторону южного парка.

— Отдохнем сначала! — весело проговорил Бородулин. — Отдохнем, а потом уж со свежими силами еще одну коробочку!..

Тем временем бригада Карунного пробилась к одному паровозу. «Овечка» радостно прогудела и, отфыркиваясь паром, выехала к заваленному снегом главному пути. Дальше ей пока не продвинуться. Начали расчищать дорогу второй «овечке».

Карунный отыскал на станции Павловского, отвел в сторону, чтобы посторонние не слышали разговора.

— Вагон завиднелся, заметил? — кивнул он в сторону южного парка. — Для людей. Чтоб кое-какие условия для отдыха были. Иначе много они не наработают. Как думаешь отапливать вагоны?

— Ну как?.. — задумался Павловский. Ему хотелось угадать, что думает сам Карунный. — Надо как-то налаживать.

— Как налаживать? — Карунный сверлил глазами своего преемника.

— Семен Николаич, вы так требуете, словно я обвиняемый… Я еще не решал это. Печками будем отапливать, чем же кроме.

— Они есть у тебя, печки-то?

— Ну-ну, пока нет… Достанем или сделаем.

— Где достанешь? Из чего сделаешь? — Карунный волновался. Начальник участка, ответственный за многие дела на станции и за людей, и вот прохлаждается. Расставил бригады, организовал работу, и нечего тебе здесь торчать. Очередные дела надо решать, да какие дела!.. — Ты или не думал об этом, или тебе безразлично… И то и другое преступно!

— Вы совсем уж, Семен Николаевич…

— Не переводи стрелку! О деле беспокойся, о людях, а не о своем… не о своей персоне. Немедленно иди в штабной пакгауз к Гудкову. Докажи, на отопление вагонов надо использовать один паровоз.