Один выстрел во время войны - [13]
— Смотрите мне-е! Прибью своей рукой, ежели во второй раз начнете ломать пасеку…
Рядом с Рыжим остановился Рыбин.
— Мать своди в больницу.
Мимо прошел милиционер. Он смотрел так пристально, словно хотел запомнить лица ребят. Просто так, на всякий случай.
— Выписки из решения суда получите в сельсовете, — все еще не уходил председатель Рыбин.
«А зачем они, выписки?» — едва не спросил Петр. Значит, потребуются, коли говорит. Теперь пришлось задуматься, что это такое «условно» — для Митьки? Чуть что — и за решетку, так надо понимать. А Рыжий обязан отработать год на любом производстве, но четвертую часть заработка будут удерживать. Так было записано судьями.
Только сейчас поднялась тревога: а с учебой как?
Самое тяжелое выпало военруку Федору Васильевичу. В школе ему больше не работать, то есть не заниматься воспитанием ребят… Он будто не знал этого, радовался, хотя конечно же понимал, что его песенка спета. Вряд ли без работы военруком он задержится в селе. Но куда ехать? В его родных местах фашисты, из армии проводили по чистой, так что и туда дорога отрезана…
Дарью отвели в больницу без Петра, прямо из клуба — соседи позаботились. Когда Рыжий пришел к ней, она сидела у окна, переодетая в больничное, — серый застиранный халат с темно-синими нашивками на карманах, на воротнике и рукавах; тапочки из шинельного сукна, тоже с темно-синей окантовкой.
— Я все знаю, — бессильным голосом сказала она. — Иди домой, отоспись. Докторша обещала, поправлюсь. День-другой — и поправлюсь. У нее таблетки есть.
Рыжий попытался утешить мать, чтобы перестала убиваться. Но, видно, иной быть она уже не могла.
— К Валентину тебя не пустят. Сказали, хуже ему стало. И Митьку не пустят. Катя у постели, Таня с ней тоже. Больше никого не пустят…
Когда Рыжий отошел от окна и оглянулся, то увидел на пороге больницы Митьку. Он смотрел в его сторону, ждал. Хочет к Кучеряшу, — догадался Петр.
— Пойдем. Все равно не пустят, мама узнавала.
Митька постоял еще немного и пошел рядом.
— Мы отделались, а он? — Даже по голосу было слышно, как трудно пересиливал Митька тяжкую муку.
Солнце стояло еще высоко. Рыжий один бродил по двору. Ни за что не хотел браться, все валилось из рук. Дорожка от калитки до конца огорода была запыленной, со следами куриных лап и со ржавыми холмиками измельченного до пыли земляного крошева, — рыжих муравьев никто не беспокоил, и они начали селиться прямо на дорожке. В тихом доме, замерзшем без матери, ставшем немного чужим, не раздеваясь, он лег на кровать. Уснул сразу.
Проснулся оттого, что продрог. Было темно. В прямоугольнике раскрытой двери виднелось белесое небо: приближалось утро. Ему показалось, что на пороге кто-то сидит, и он перестал дышать. Так и есть, кто-то сидит. Странно, никакого испуга он не испытал. Стараясь не шуметь, слез с кровати, на цыпочках прокрался к двери. Вдруг противно заскрипела половица, Рыжий сошел с нее и натолкнулся на порожнее ведро. Опрокинутое, оно задребезжало дужкой.
— А-а, проснулся, — донесся заспанный голос Федора Васильевича. Он закашлялся, встал с порога, зябко повел плечами. — Задремал я…
— Что же вы на пороге?.. Заходите… Постель найдется. Давно здесь-то? — суетился Рыжий около военрука.
— В полночь пришел. Гляжу, дверь нараспашку, ты спишь. Чего будить, думаю. Я и приспособился на пороге.
Федор Васильевич, не глядя, нащупал что-то рядом с собой и поднял с земли. Рыжий всмотрелся — солдатский вещмешок.
— Кинь куда-нибудь в угол. Днем заберу. Понимаешь, Мотылиха прогнала. Ты, говорит, теперь осужденный, таких в доме не держим. Я и так и сяк — ни в какую. Осужденный, и все. Пришлось податься к тебе, на короткое время, конечно.
— Да что вы, Федор Васильевич! Живите у нас, места, что ль, не найдется? Мама знаете как будет рада! Вот ее кровать, поспите, а днем как надо разберемся.
Это уже был подарок судьбы. Рыжий благодарил в душе ненавистную бабку Мотылиху, представлял, как будет рада мать неожиданному квартиранту.
Федор Васильевич стал жить у Ковалевых. Каждый день он пропадал во дворе. Поправил сарай, с луга натаскал камыша и починил крышу, заново перебрал подгнивший порог. О школе он не говорил, хотя подходило начало учебного года. Да и что было говорить? Его рассчитали, а Рыжий все равно знал о приближении сентября.
Однажды начал тесать бревно, задумал что-то. Тесал споро, щепки духовитыми листами разлетались по двору. На лбу Федора Васильевича выступила испарина. Не то здоровьице, не то, что плотнику надобно, — качала головою Дарья, глядя в окно. Но в его дела не встревала. А он ни с того ни с сего вдруг саданул топором по комлю бревна, лезвие чуть не наполовину влезло во влажное тело осины, ручка крючковатым концом встопорщилась над полуоструганным бревном.
Федор Васильевич вытер лоб рукавом своей вылинявшей гимнастерки, перешагнул через бревно, направляясь в сарай. Рыжий сел на порог и стал ждать. Мать скрылась. Из сарая донесся кашель, потом недовольное бормотанье. Федор Васильевич вынес старые запыленные удочки; Петр уже не помнил, когда пользовался ими. Надо же, приметил, наверное, когда поправлял сарай.
Герои романа воронежского писателя Виктора Попова — путейцы, люди, решающие самые трудные и важные для народного хозяйства страны проблемы современного железнодорожного транспорта. Столкновение честного отношения к труду, рабочей чести с карьеризмом и рутиной составляет основной стержень повествования.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.