— Устала? — проникновенно спросил Рэнд.
— Как и ты, — в тон ему проговорила Тара.
— Я в порядке, — сухо отозвался он, направившись под навес.
— Как всегда напряжен, — констатировала девушка, следуя за ним. — Хочешь, я сделаю тебе расслабляющий массаж? — предложила она, положив ладони ему на спину.
Он раздраженно отмахнулся со словами:
— Спасибо, нет нужды.
— Порой мне бывает трудно тебя понять, — бессильно произнесла Тара. — Да, кстати, ведь этот остров — собственность Кинкейдов. Ты знаешь его? — поспешно сменила она тон.
— Естественно.
— Уверена, тут существует множество удивительных и потаенных мест.
— Мы могли бы попробовать разыскать одно из них.
— Должно быть, это забавно — иметь собственный остров. Своеобразная игровая площадка для детей богатых родителей. Скажи, Рэнд, тебе, Митчу и Наде часто приходилось бывать здесь в детстве?
— Мы никогда не использовали остров в качестве игровой площадки. Да и в детстве нам тут не часто приходилось бывать. В юности мы начинали свою трудовую деятельность в компании именно с этого плацдарма.
— И чем же вы здесь занимались? — заинтересовалась Тара.
— Митч изучал навигацию, учился на инструктора по дайвингу, занимался парусным спортом. Надя осваивала местные особенности сплава по рекам на каяке, плавала с маской, — сообщил Рэнд.
— Ну, а ты? Чем занимался на острове ты?
— Заготавливал провизию, утилизировал мусор, курировал вопросы поддержания порядка на острове, некоторое время работал уборщиком на круизном судне. Одной из моих обязанностей была чистка клозетов. Отец испытывал наслаждение оттого, что подыскивал мне самую неблагодарную работенку, ту, с которой даже опытные специалисты тяжело справляются по причинам, не зависящим от их мастерства и опыта… Вероятно, Эверетт был уверен, что таким образом закалит мой характер, но я думаю, основные побудительные мотивы его поступков кроятся в личной антипатии.
— А чем он это объяснял?
— Он утверждал, что я, как будущий преемник, обязан знать работу своих подчиненных от и до, в самых мельчайших аспектах. Сомневаюсь, что сам он настолько углублялся в работу своих рядовых служащих.
— Сочувствую, — искренне проговорила Тара.
— Не стоит. В сущности, Эверетт был по-своему прав. Однако обставлял он это унизительным для меня образом. Даже сейчас, когда полученные в юности знания мне неизменно пригождаются, я не в состоянии благодарить за это своего отца. Поскольку памятна не его мудрость, а издевательские придирки и насмешки… С другой стороны, я, наверное, должен быть очень горд собой за то, что смог это пережить.
— Тогда что тебе мешает действительно гордиться собой? — спросила девушка.
— Скверное чувство, что я, презирая властного отца, был одновременно безропотен и послушен, — откровенно сознался Рэнд, глядя в сторону.
Тара прикусила губу, сдерживая подступившие слезы. Она испытала жалостливую потребность приласкать его, но понимала, что Рэнд Кинкейд подобного сочувствия, не одобрит, а лишь покается о минутной откровенности. Тара просто не знала, как реагировать на такие признания. Он редко себе их позволял, но, когда это случалось, был все равно что наедине с самим собой, говорил в пустоту, с нескрываемой злостью на себя, на отца, на несправедливость, с которой был знаком с раннего детства. И даже в такие минуты он ни в ком не нуждался — ни в слушателе, ни в единомышленнике, ни в оппоненте…
А Тара отчетливо понимала, насколько он любим ее сердцем.
— Как же это хорошо — отправиться в оплачиваемый отпуск менее чем через две недели после начала работы! — пошутил появившийся во вторник в приемной исполнительного директора Митч Кинкейд, с порога подметив, как сгустился загар на коже Тары.
Девушка ответила улыбкой, затем поднялась из-за рабочего стола и, обойдя его, предстала перед Митчем во всей красе.
Их отношения никогда нельзя было назвать особенно дружескими и доверительными. Митч относился к редкой категории руководителей, которые воздерживаются как от явной враждебности, так и от чрезмерной лояльности. Поэтому, даже отработав в «КЛК» семь лет, Тара всегда видела в нем незнакомца, себя же ощущала новичком и в то же время радовалась, что Митч — тот человек, который не руководствуется предубеждением и в своих решениях не зависит от прошлых разногласий. В этом смысле с ним было намного проще, чем с Эвереттом и с Рэндом.
Митч умел быть совершенно бесстрастным. Он стремился быть конструктивным и объективным от первого до последнего действия. За это его и уважали. Однако многие считали его ограниченным и довольно занудным человеком. Однако это не соответствовало действительности. Митч был организованным, образованным, щепетильным, в интересах дела становился остроумным и авантюристичным, но не старался зарабатывать на этом свою популярность. Все в нем было направленно на конечный результат, а все мешающее этому он безжалостно отсекал.
Митч обошел загорелую сотрудницу вокруг и восхищенно прищелкнул языком. В этот самый момент из своего кабинета появился старший брат и грозно проговорил:
— Назад! Не смей инспектировать мою подчиненную. Лучше займись своей.
Митч обернулся и посмотрел на Рэнда. Тот тоже был бронзовым, подобно статуе.
