Один против судьбы - [78]
Если в душе Бетховена была такая горечь, не мудрено, что на французских офицеров он поглядывал отнюдь не ласково.
Их послал сюда Наполеон. Император и изменник! Предатель, мерзавец, корыстолюбец! Ему уже мало самому быть императором, он теперь родственников своих женит и отдает замуж только в королевские семьи. Хочет кровными узами породниться с остальными тиранами! И своих генералов развратил всех до одного. Бывшим кучерам, писарям, ремесленникам он присваивает титулы князей и герцогов, только бы совсем оторвать их от тех, от которых они происходят.
И Бернадотту выделил какое-то княжество, украденное у итальянского народа, и нарек его герцогом Понте Корво. А если уж Бернадотта одурманил княжеский титул, то кому же тогда верить?
С горечью Бетховен вспоминал о своем кратковременном знакомстве с ним. Измену Наполеона и Бернадотта он пережил так тяжко, что не стал вводить мелодию «Марсельезы» в свои сочинения. Сейчас он рассчитывал, что уже не встретит на моравской земле ни одного французского вояки. Однако встречался с ними на каждом шагу. Ольмюц, бывший одной из самых неприступных австрийских крепостей, буквально кишел чужестранцами.
А будет ли их меньше в Опаве? В соседней Пруссии еще идет война, и в этих местах разместились резервы.
Скорее бы уж очутиться у Лихновского! Он знал, что Градец расположен в добрых двух часах езды от силезской столицы — Ольмюца. Уж там-то среди полей и лесов он найдет отдых от горьких дум и от французов. Лихновский манил его в письмах:
«Если хотите спрятаться от света, приезжайте в Градец! Здесь есть парк, в котором вы исчезнете, как в озере. В нем есть такие уголки, где вас не найдет никто — разве только дух королевны Кунигунды, которая некогда обитала здесь».
Бетховен нанял экипаж и, не мешкая, отправился в Градец.
Когда он подъезжал к замку, его ожидала встреча, поразившая его куда сильнее, чем если бы появилась сама королева Кунигунда. По извилистой тропинке по косогору ехало пятеро всадников. Сразу за холмом они повернули вправо и поскакали в луга, но и этой мимолетной встречи было достаточно, чтобы лицо Бетховена, едва прояснившись, снова омрачилось: опять французы!
Пожимая руку Лихновского, он первым долгом спросил:
— И у вас французские солдаты?
— В замке нет, а в окрестностях стоят.
— Надеюсь, хотя бы к себе вы их не приглашаете?
— Что поделаешь, — пожал плечами Лихновский. — Если бы к вам в дом ворвались татары с саблями в руках, вы и им улыбались бы. Они — победители, мы — побежденные!
— Именно потому я и не открыл бы им дверей!
Лихновский безнадежно махнул рукой.
— Но они могли бы принести мне много вреда. Впрочем, их офицеры образованные люди и любители музыки. Им знакомо ваше имя. Если они узнают, что вы здесь, они появятся в надежде познакомиться с вами.
— Упаси бог, — проворчал Бетховен.
В последующие дни ему не удалось избегнуть встреч с непрошеными гостями, но он всегда старался, чтобы они были холодны и кратки, как удары бильярдных шаров.
Впрочем, встречи на «зеленом поле» бильярда бывают иногда такими стремительными и острыми, что какой-нибудь шар перескакивает через край. В градецком замке тоже могло произойти такое.
Бетховен с непрошеными гостями был неприветлив, хозяин замка старался поддерживать хорошие отношения. Захочется господину генералу поохотиться в княжеских лесах, Лихновский готов загнать для него последнюю косулю. Интересует гостей величайший композитор Европы? Пожалуйста! Хозяин с радостью обещает его охотникам.
Итак, готовится знатный обед — съедутся дворяне из соседних имений и явятся господа в сапогах со шпорами. Яства отличные, изысканные, вина выдержанные, старые — и за спиной слышится шепот: «Сегодня мы услышим Бетховена».
— Сегодня, господа, будет играть Бетховен!
Бетховен сидит за столом невеселый. Он и половины не слышит из того, что говорится за столом, чему смеются дамы. Его французский весьма коряв, он говорит мало, отрывистыми фразами.
— Маэстро, я слышал, что вы прекрасно играете на фортепьяно! — старается быть любезным молодой капитан. — А на скрипке тоже, не так ли?
Вопрос кажется композитору безгранично глупым. Можно ли быть виртуозом на целой дюжине инструментов? И кажется, повеяло опасностью. Похоже, что его повлекут к фортепьяно.
Он не отвечает, сделав вид, что он не расслышал вопроса, и незаметно удаляется из столовой.
С облегчением уселся он в кресло в своей комнате. Спокойно, тихо, никаких глупых речей… Конец комедии.
О, как он ненавидит этих прилизанных, словоохотливых офицериков! Если бы они еще умерили свои восторженные речи о своем императоре! Бывшие революционеры гордятся, что их тиран — более выдающийся, чем остальные, подобные ему. Их не волнует, что он обманул собственный народ, что он обманул всю демократию в мире, обманул доверчивого музыканта, едва избежавшего позора, намереваясь посвятить симфонию лукавому изменнику.
Кто-то стучит в дверь — осторожно, но настойчиво. Что еще такое? Входит слуга, почтительно кланяясь:
— Его сиятельство настоятельно просит вас выйти в маленькую гостиную, он хочет сказать вам несколько слов.
Бетховен вышел взвинченный, насупленный. Ноги не шли, будто были налиты свинцом.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.