Один против судьбы - [76]

— Луиджи, но вы должны чувствовать, что… — запнулась она, охваченная нежностью. — Не вынуждайте меня, чтобы я сказала вам…

Он смотрел на нее смущенно и непонимающе. Потом сказал сдержанно:

— Эту сонату я еще не давал играть никому. И никому не играл сам. Ждал, что придет день — один из тысяч. Ждал, что придет человек — единственный из миллионов… — Он помолчал и горячо добавил: — Тереза, хотите, чтобы я сыграл ее вам?

Она покраснела и отошла от рояля:

— Очень прошу вас!

— Я буду продолжать оттуда, где вы кончили, — сказал он, усаживаясь.

И вот струны запели баюкающее анданте. Это мечта о счастье, мольба и благодарность. Мирный голос благожелательной судьбы обещал блаженный покой. Но в заключительной части снова возникают враждебные силы. Погибнет ли человек в разбушевавшихся волнах? А может быть, в конце концов его могучий дух победит? Этот вопрос должен разрешить сам слушатель — в меру своих сил и отваги.

Она решила его утвердительно. Что может остановить человека, непоколебимо идущего своим путем?

Тереза поднялась с кресла, потрясенная и гордая тем, что именно она стала первой слушательницей этой удивительной сонаты.

— Благодарю вас! Я благодарна вам так, что не нахожу слов. Но чем я заслужила честь первой услышать эту волшебную музыку?

— Чем? — засмеялся Бетховен. — Всем, что в вас есть хорошего. А такого в вас очень много. Столько, что вы заслуживаете большего, чем прослушать первой мое сочинение. Когда я дам печатать сонату, на ней будет ваше имя. Я посвящу ее вам!

— Но чем же я отблагодарю вас? Скажите мне, что я могу сделать для вас?

Он ненадолго задумался, и его глаза сказали ей то, чему она боялась поверить.

— Позвольте мне сказать это сегодня вечером!

Весь день провел он в мучительных раздумьях. Только к вечеру, когда багряное солнце садилось за горизонт, он подвел итог своим размышлениям. Любовь к Джульетте напоминала дорогу в тупик. Разве могло быть что-то прочное между ними? Он серьезен, а она так легкомысленна. Истинная любовь возможна при условии родства душ! Встретил ли он теперь человека равноценного?

Пришел вечер, такой, будто его придумал поэт. Влажный майский ветер донес в комнаты запах цветущих лип, над черными кронами деревьев плыла луна — круглая, золотая. Небольшое общество сидело в музыкальной гостиной, единственная свеча горела на открытом рояле. В углах комнаты был таинственный полумрак. Лунный свет, лившийся в окна, навевал мечтательное настроение.

Бетховен сел к роялю, и его взгляд искал Терезу. Он смотрел на ее лицо, и оно показалось ему удивительно бледным. На нем темнели ее большие умные глаза. К нему был обращен ее вопросительный взгляд. В креслах сидели привычные слушатели — хозяйка дома, молчаливый Франц и духовник с белоснежными волосами.

Рояль заговорил нежно и робко, будто боялся нарушить счастливую тишину. Мелодия лилась легко, неуверенная и приглушенная. Но вот она стала расти, усиливаться, и постепенно возникал мотив, уже знакомый Терезе. Певучее анданте из таинственной сонаты, полное человеческого тепла, в котором не было места злу, шептало о надежде.

Девушка дрожала от волнения. Вот теперь, сейчас грянет эта буря и унесет все, что дорого человеку.

Но сурового нападения темной силы не было. Неожиданно для нее анданте постепенно перешло в аккорды в басах. Эти дивные звуки, которых раньше в сонате не было, рассказывали о появлении чего-то важного, торжественного. Постепенно они стихли, стали доверительными, и Тереза узнала в них «Арию», давно знакомую «Арию» Иоганна Себастьяна Баха:

«Если хочешь отдать мне сердце свое, пусть это будет нашей тайной, чтобы мысли наши ни одна душа не могла ни узнать, ни разгадать».

Сердце Терезы забилось в смятении. Ведь это же признание в любви! Испуганно оглядела она комнату. Понимают ли и остальные? Кажется, нет! Брат сидел, погруженный в свои мысли, мать и старый духовник задремали.

Взволнованный мужественный напев зазвучал опять, но теперь едва слышно: «Если хочешь отдать мне сердце свое…»

Завороженная музыкой и взглядом музыканта, она почувствовала жизнь во всей ее полноте.

На другой день они встретились в парке. Композитор сказал, глядя куда-то вдаль:

— Я уже работал сегодня и никогда еще не чувствовал себя на таких вершинах. Все вокруг меня и во мне свет, чистота, ясность. До сих пор я был похож на ребенка из сказки, собирающего на дороге камешки и не видящего великолепного цветка, расцветшего рядом. Пять лет меня ослепляли своим блеском блестящие камешки, теперь я не знаю, смею ли я склониться к цветку.

Они долго гуляли в саду и наконец поведали липам на площадке «республики», что решили связать свою судьбу навеки.

После стольких тяжких сражений, после множества разочарований Бетховен наконец почувствовал дуновение покоя. Наконец он нашел ту, о которой просил судьбу! А счастье рождало решимость бороться со всеми невзгодами, посланными ему судьбой. В тот день он записал в своем дневнике:

«Твоя глухота теперь уже ни для кого не тайна — и в музыке тоже! Если Тереза знает о несчастье и ее не пугает будущее, что мне до остального?»

Но как после спокойного ожидания в «Аппассионате» возникают мрачные аккорды, так в его душе зародились темные предчувствия. Если их деревья оставались безмолвными при обручении, что скажут люди, и в первую очередь ее мать? Скорее всего, ее отношение будет неодобрительным.