Один плюс один - [5]

* * *

Этого нельзя было говорить, и нельзя было потом провожать Ее домой — но для меня уже не существовало «нельзя»! Я влюбился. Влюбился, как мальчишка, как последний дурак; я понимал, что выгляжу полным идиотом, что я не только выгляжу — я и есть полный идиот — но я уже не мог совладать с собой!

Оказывается, с вампирами такое тоже случается…

Тогда Она поспешила поскорее удрать со мной, неумело соврав, что Ей уже пора домой, но одна идти Она боится, так что не мог бы я Ее проводить?

— Одна — боишься, а вдвоем с вампиром — нет? — усмехнулся я, продемонстрировав на этот раз клыки.

Я все еще пытался удержать Ее и себя — отпугнуть, оттолкнуть… В глубине души (кстати, а есть ли у меня душа? впрочем, не важно…) — в глубине души я понимал, что добром это не кончится — ни для Нее, ни для меня.

— С тобой — нет! — улыбнулась в ответ Она. — Ты ведь меня не укусишь?

— Кусают собаки, — проворчал я. — А мы — целуем… Нет, не укушу. Я сегодня сыт.

И мы потихоньку выскользнули за дверь.

Ну конечно же, никуда Она не спешила, просто Ей не терпелось остаться со мной наедине. И засыпать меня вопросами.

А для начала мне пришлось дать Ей пощупать свои клыки — чтобы Она могла убедиться, что они — настоящие. Это было глупо, но я не смог отказать Ей.

Она убедилась.

И вот тогда Ее прорвало!

Я почти не врал — лишь иногда уклонялся от прямых ответов. По дороге я рассказал Ей многое из того, что в свое время сам узнал от Генриха, который тогда еще был для меня загадочным Генрихом Константиновичем. Впрочем, мне и сейчас далеко не все в нем понятно: бывший врач, психолог, весьма эрудированный человек, «вычисливший» тогдашнего старейшину городских вампиров и фактически спровоцировавший собственное Приобщение к не-мертвым. Зачем? Этого я не мог понять ни тогда, когда, захлебываясь последним хрипом и гибельным блаженством подступающей смерти, судорожно глотал густую черную кровь из вены Генриха — чтобы вместо смерти обрести мучительную Вечность — ни сейчас, когда походя раскрывал Ей наши сокровеннейшие тайны…

Интересно, а меня Генрих «приобщил» в порядке эксперимента, или по каким-то другим соображениям?

Нет, конечно, я не рассказал Ей всего, не настолько я все же сошел с ума, да и не успел бы я выболтать все за эти полтора часа блужданий по ночному городу. Но рассказал я более чем достаточно. Если бы об этом узнали наши, особенно Генрих…

А Она… Она была несколько разочарована! Маловато, видите ли, романтики оказалось в посмертной «жизни» вампира! Сырые, пахнущие землей и тлением гробы, грязь на помятом пиджаке и во всклокоченных волосах, безумные, горящие глаза — и вечный голод, терзающий тебя изо дня в день. Кровь на твоих губах, ее сладостный, пьянящий вкус — и отрезвление, которое приходит, когда ты видишь у своих ног мертвеца с развороченным горлом и остекленевшими глазами, в которых стынут ужас и отчаянный укор. Твоя первая жертва. Человек, который только что смеялся, шутил, считал тебя своим другом, таким же человеком, как и он сам — и вот теперь он лежит, холодный и мертвый, зато ты — сыт. Сыт на несколько дней, а потом голод вернется, и тебе снова придется отнять чью-то жизнь. И ты сходишь с ума от тоски и безысходности, ночной мрак течет вокруг вязкими пластами, и скалится с неба щербатый череп луны; а ты не в силах ничего изменить, не в силах даже положить конец собственному существованию!

Какая уж тут романтика…

Некоторое время мы шли молча.

— Так ты… мертвый? — неожиданно повернулась она ко мне и посмотрела прямо в глаза.

Мне показалось, что я сейчас утону в этих изумрудных озерах.

— Да, мертвый, — хрипло выдохнул я.

Дышать мне совершенно не обязательно, но когда разговариваешь или куришь — приходится. Одна радость для вампира — сигареты на здоровье уже никак не влияют! Пока жив был, думал бросить, а так — зачем? Рак мне теперь точно не грозит.

— Нет, ты… ты живой! — прошептала она. — И руки у тебя… они теплые!

Вот так новость!

— …Ничего, сейчас будут холодные!

Это ж надо было настолько забыться и потерять бдительность! Оказывается, за нами уже некоторое время шли двое крепеньких бритоголовых парней в дешевых кожаных куртках, явно дожидаясь, пока мы свернем в какой-нибудь глухой переулок.

Дождались.

Они были уже рядом и явно не рассчитывали на серьезное сопротивление.

Я — тоже.

Мне было совершенно все равно, что их интересовало в первую очередь: Она или содержимое моих карманов. Результат был ясен заранее. Ладно, сейчас повеселимся!

То, что вампиры обладают сверхъестественной физической силой — правда. Да и реакция у нас чуть получше, чем у людей. Так что я не стал применять никаких хитрых приемов (тем более что и не знал их), а просто-напросто схватил того, что был поздоровее, за горло и, как любят это показывать в фильмах ужасов, слегка приподнял над землей. Фильмы фильмами, а действует подобная штука действительно весьма эффективно. Если, конечно, у вас хватит силы приподнять одной рукой человека тяжелее себя и подержать его некоторое время в воздухе на вытянутой руке, с доброй улыбкой глядя ему в глаза.

Шея у парня оказалась крепкая — не сломалась сразу.

Второй «биток», или «урел», как у нас называют подобную мразь, сразу не сообразил, что происходит, и попытался пырнуть меня ножом. Я не стал ему мешать, подождал, пока нож войдет мне в бок — и наотмашь ударил «битка» свободной рукой по физиономии. Ударил не в полную силу, так, чтоб голова не оторвалась. Но ему хватило и этого: отлетев метров на пять, он врезался бритой башкой в стену и на некоторое время успокоился.