Один момент, одно утро - [2]
Другой мужчина, молодой, неряшливый, с козлиной бородкой, сидевший рядом с женщиной, наносившей макияж, бросает свой пластиковый пакет и встает.
– Где проводник? – спрашивает он у Лу, как будто та все знает.
– В середине состава! – кричит жена.
Молодой человек в растерянности озирается.
– Туда, – говорит Лу, указывая в сторону головного вагона, и он убегает.
В третьем вагоне Анна с удовольствием читает свой любимый глянцевый журнал. Целые две остановки она была поглощена главной статьей номера о поп-принцессе, находящейся на излечении от алкогольной зависимости, а теперь дошла до раздела «Разыскиваются», где высмотрела пиджачок, который бы очень ей подошел, из сетевого магазина, новое поступление к весне, по вполне разумной цене. Она только загнула страницу, чтобы не забыть еще раз посмотреть вещичку, и в этот момент ее локоть задевает молодой человек с козлиной бородкой: он несется куда-то вперед.
– Большое спасибо, – саркастически бормочет она. Ох уж эти брайтонские хиппи!
Через несколько секунд он торопливо возвращается, за ним по пятам следует кондуктор. Она переосмысливает ситуацию – оба выглядят встревоженными.
Похоже, что-то стряслось.
Потом из репродуктора слышится голос машиниста:
– Есть среди пассажиров доктор или медсестра? Если есть, пожалуйста, подойдите к кондуктору в пятом вагоне.
«Откуда пассажирам знать, где этот пятый вагон?» – думает Анна.
Но люди, очевидно, знают – не проходит и десяти секунд, как мимо нее почти бегом промчались две женщины с сумками в руках. Анна удивленно поднимает брови, глядя на пассажиров напротив. Такой испуг – редкость на этом утреннем поезде, где существует негласное правило не шуметь и вести себя деликатно. И это немного тревожит.
Вскоре поезд подъезжает к Уивелсфилду. «Почему мы здесь остановились? – беспокоится Анна. – Обычно мы проезжаем мимо, не снижая скорости».
Она надеется, что это просто сигнал семафора, но подозревает, что случилось что-нибудь более зловещее. Через пять минут ее беспокойство возрастает, и в этом она не одинока: все люди рядом нетерпеливо ожидают отправления, беспокойно ерзая на сиденьях. Анне нужно, чтобы поезд прибыл вовремя, иначе она опоздает на работу. Она работает внештатно, и хотя у нее долгосрочный контракт, работодатели очень педантичны в отношении учета времени. У них просто железная дисциплина, и все знают, что начальник с сердитым видом стоит у входа, поджидая опоздавших.
Слышится, как кто-то подул в микрофон, а затем следует еще одно объявление:
– Мне очень жаль, но один из пассажиров серьезно заболел. Мы простоим еще несколько минут в ожидании «скорой помощи».
Сердце у нее упало, и она подумала: почему же заболевшего не вынесли из поезда, чтобы дождаться «Скорой помощи» на перроне? Но тут же бранит себя за бессердечие: один взгляд на хлещущий за окном дождь дает ответ. Сейчас февраль, холодно.
Происшествие отвлекло ее от чтения, и она смотрит в окно: дождь колотит по серой платформе, и там, где поверхность неровная, собирается в лужи. «Уивелсфилд, – думает Анна, – где это, черт возьми?» Она никогда не бывала в этом месте, только проезжала мимо на поезде.
Десять минут превратились в пятнадцать, потом в двадцать; новых сообщений не поступало. Пассажиры уже набирают на своих мобильниках сообщения или звонят куда-то; большинство говорят очень тихо. Некоторые, менее сочувственные, громко выражают свое бессердечное негодование:
– Не пойму, в чем дело. Ну, кому-то стало плохо – наверное, чертову наркоману…
Но другие, похоже, рады возможности показать собственную значительность:
– Мне очень жаль, Джейн, я здесь застрял, опоздаю на совещание. Пусть перенесут, хорошо, пока я не приеду? – и тому подобное.
Потом, наконец, Анна видит, как мимо окна спешат три фигуры в ярких куртках и с носилками. Слава богу, теперь уже недолго.
Она не отрывает глаз от платформы, ожидая, что вот-вот обратно торопливо понесут носилки с притянутым ремнями телом, но видит только лишь унылую бетонную стену, а дождь все льет, заполняя водой канавки на желтом предупреждении: «Осторожно, край платформы!»[3]
Наконец, слышится стук, какой-то шум, и новое объявление:
– Леди и джентльмены, я снова прошу прощения: похоже, мы останемся здесь на неопределенное время. Мы не в состоянии вынести пассажира. Если можно, прошу набраться терпения. Как только будут какие-то известия, мы вам сразу сообщим.
Раздается коллективный вздох, все шевелятся.
«Какая досада!» – думает Анна, прежде чем успевает подавить эту мысль, и на смену приходит не такая бессердечная: «Как странно!» Она определенно не купилась на предположение о наркомане – боже правый, брайтонские наркоманы не ездят на утренних поездах. Несомненно, кому-то в самом деле стало плохо. И все же ее беспокоит ситуация на работе, у нее сегодня полно дел. Ее мысли – смесь собственных интересов и альтруизма – похоже, совпадают с настроением сидящих напротив пассажиров – на их лицах явно читаются недовольство, раздражение и озабоченность.
– Почему они не могут ехать? – наконец, говорит мужчина напротив, нарушив табу не разговаривать в поезде с незнакомыми.
