Один маленький поросёнок и одно большое свинство - [7]

— Ты что, обманул меня? — испугался Фред.

— Нет. Слышишь, как кости стучат?

Как ни странно, сквозь завывание пурги действительно легко было различить костяной перестук.

— А почему у этого Мариса волчьи черепа во дворе висят?

— Не знаю. Мне бабушка про него рассказывала. У него, говорит, клыки с мою голову и шкура как броня, его даже медведи боятся. Говорят, будто он колдун.

— Малой, ты с кем тут болтаешь? — спросил Базиль.

— С пузиком своим, — соврал Фред.

— Вот ведь как… — вздохнул Базиль. — Застряли мы. Овраг впереди, не проехать. Придётся нам в санях метель пережидать.

— А Виолетта? — спросил Фред.

— И она с нами, не оставлять же её. Лезь, родимая, в сани, в тесноте, да не в обиде!

С этими словами Базиль уселся на своё место и похлопал рукавицей на место рядом. Виолетта, дрожа, впрыгнула в розвальни, по-кошачьи покрутилась на месте и легла.

В этот момент снег под полозьями просел, сани накренились вперёд, и, не успел Базиль прошептать «Вот ведь как», розвальни вместе со снежной лавиной понеслись вниз, в овраг.

— Аааа! — закричали все, кроме волчонка, который из-под ежовой шубки ничего не видел.

Розвальни набирали скорость. Овраг шёл под уклон, как большой снежный жёлоб, и розвальни неслись по нему, не сворачивая, и чем дальше, тем спуск был круче.

— Никогда больше в город не поеду! — рыдала Виолетта.

— Никогда, милая, никогда! — вторил ей Базиль. — Только бы не насмерть!

— Мама! — орал Фред.

И вдруг всё прекратилось: и головокружительный спуск, и овраг, и метель. Кругом стояла непроглядная темень и тишина, в которой отчетливо раздавался костяной перестук. Так близко, что казалось, у самого пятачка.

— Все живы? — спросил Базиль.

19

Живы оказались все. Корова, охая, слезла с розвальней и ходила теперь вокруг, пытаясь понять, куда они попали.

— Неужто и впрямь к Марису-одинцу угодили? — бормотала она. — Вот уж не думала, не гадала…

— Кто здесь? — раздался чей-то голос.

— Вот ведь как… — испуганно пролепетал Базиль. — Так это… мы здесь.

— Кто это — мы? Я никого не звал.

— Так и мы не своей волей, добрый человек.

— Какой я тебе человек?!

— Извини, добрый… не знаю кто… Ты хоть покажись, вот ведь как…

— Погодите, сейчас.

Послышался скрип снега, потом где-то совсем рядом скрипнула и хлопнула дверь.

— За ружьём пошёл, — решила Виолетта. — Или за топором.

— Цыц, дура! Захотел бы — сразу бы… это самое…

— Чего «сразу», хрыч старый? Откуда он знает, кто ему на голову свалился.

Снова заскрипела и хлопнула дверь. Все увидели летящую в темноте керосиновую лампу с закопчённым стеклом. Лампа покачивалась и повизгивала.

— Вас только четверо? — спросил голос.

— Трое нас вообще-то: я, корова моя и малой. Добрый… да кто ты?

Лампа, висевшая над головами заплутавших попутчиков, немного опустилась, и Виолетта невольно выдохнула:

— Святая корова!

Потому что тусклый свет лампы выхватывал из темноты огромную клыкастую кабанью башку с чёрной повязкой на глазах.

— Я слышу четырёх. Кто четвёртый?

Базиль посмотрел на корову.

— Ты что, беременная?

Виолетта молча наступила хозяину на ногу.

— Это… со мной… — сказал Фред.

— Кто с тобой? — спросила кабанья голова.

— Родольфо.

— Какой такой Родольфо? — испугался Базиль.

— Прекрасный Родольфо! — сказал волчонок, выбираясь из-под шубки.

Базиль с Виолеттой охнули в один голос, но кабанья голова даже не хрюкнула.

— Идите за мной, — велел голос.

Лампа развернулась в воздухе и поплыла обратно. Путники обречённо пошли следом, и скоро оказались у огромной деревянной воротины. Воротина со скрипом открылась, и в дверном проёме Фред увидел огромного кабана в душегрейке и стёганых штанах.

— Заходите.

20

Внутри было жарко натоплено, пахло сушёными травами, грибами, кореньями и всякой всячиной. Света здесь тоже почти не было, только керосиновая лампа и лучина в углу.

— Хозяин, что ж ты света-то жалеешь? — спросил Базиль.

— Слепой он, ему свет ни к чему, — послышался другой голос, заметно выше и приятнее, чем у кабана.

— Слепой? Вот ведь как…

— Слепой не слепой, а вижу больше вашего, — сказал кабан. — Волка под боком не разглядели!

— Так ведь откуда мы знать-то могли? — начал оправдываться Базиль. — Он же сказал, что в Кабанью балку идёт, ну вот мы…

— В Кабанью балку? — усмехнулся кабан. — Это ж совсем в другую сторону.

В это время на столе загорелись свечи, и гости увидели весьма раскормленную огромную крысу.

— Я Кристина. А он — Марис, — сказала она.

— Одинец? — в один голос воскликнули гости.

— Он самый. Слыхал, как далеко о тебе слава разлетелась? — гордо спросила крыса у кабана.

Марис отмахнулся от неё. Он помешивал деревянной палкой какое-то варево в котелке над очагом.

— Это я везде говорю, что у него волчьи черепа во дворе развешаны. И все верят.

— А что стучит? — спросил Родольфо. Кажется, он ни капельки не боялся.

— Зубы, — сказал кабан, да так, что волчонок втянул голову в плечи и прижался к Фреду.

— Выходит, всё враньё? — удивилась Виолетта. — Ну и ну. Говорили: колдун, страшный! А он вовсе даже и не видит ничего…

— Зато слышу, — сказал Марис. — На тебя можно и не смотреть, сразу понятно, что ты комолая корова, зовут тебя Виолетта, и ты первая сплетница на деревне.