Один маленький поросёнок и одно большое свинство - [3]

7

Дни теперь полетели один за другим, словно воробьи: один, два, три… Каждый вечер Фред с тревогой смотрел на убывающую луну и с каждым утром принимался за работу ещё усерднее. Жена мельника, сыновья мельника, его лошадь, собака, кошка, куры, мыши и даже соседская корова не могли взять в толк, что произошло с поросёнком, но Фред никому ничего не говорил, а только молча таскал мешки. И едва месяц на небе истончился до тонкой ниточки, кошка сделала запись в амбарной книге, что поросёнок полностью отработал долг.

Это было так неожиданно, что у Фреда подогнулись ножки, и он чуть не сломал свёрнутый колечком хвостик, плюхнувшись задом на твёрдый пол.

— Правда?

Кошка пощёлкала костяшками счётов и сказала, что Фреду полагается ещё мешок репы. Быстро придя в себя, Фред поблагодарил, но вместо мешка попросил какую-нибудь попонку, чтобы не замёрзнуть, пока он будет возвращаться домой. Жена мельника покопалась в старых вещах и отыскала старую ежовую шубу.

— Сыновья мои носили, когда маленькие были, — сказала Бригитта, отдавая Фреду обновку. — А может, останешься? Хорошо же сработались.

Что и говорить, сработались поросёнок и жена мельника и вправду на славу, но Фред не хотел задерживаться в деревне ни на один лишний день.

Наступила тёмная безлунная ночь, и Фред впервые за эти две недели заснул с улыбкой на измученной мордочке. Теперь он абсолютно свободен и уже завтра направится домой. То-то все удивятся!

Всю ночь на улице трещал мороз, но поросёнок совсем его не чувствовал, потому что ежовые шубы очень тёплые. Посапывая и причмокивая, Фред в своём счастливом сне шустрым кабанчиком мчался к родным, и солнце весело мелькало в дубовой листве.

8

Едва солнце поднялось над белым от инея столетним ельником и вся деревня из серо-голубой сделалась ярко-оранжевой, на околицу из леса выбежал охотничий пёс. Он сильно прихрамывал и оставлял за собой длинный кровавый след. Едва добежав до первой кривенькой избушки, выкрикнул слабеющим голосом:

— Волки! Берегись, волки!

Дверь избушки отворилась, и оттуда выскочила старушка с валенком на голове.

— Где?! Где волки, милый!

— Сюда бегут… Уже близко… Предупре… — пробормотал упавший у порога пёс и затих.

Старушка заохала, но делать нечего — побежала, как была, в лаптях на босу ногу к висящему у калитки дырявому ведру, схватила торчащий из сугроба батожок и изо всех старушечьих сил начала мутузить по ведру и кричать:

— Волки! Волки близко! Берегись!

Весть моментально разнеслась по всей деревне. Взрослые ли, дети, козы ли, овцы — все тут же забыли о начатых с утра делах и бросились запирать ставни, ворота, избы и сараи. Кто мог, похватали вилы, топоры, косы и притаились.

Долго ждать не пришлось: почти сразу в деревню ворвались серые разбойники. Но они не стали, как обычно, нападать на все дворы подряд. Волки проскользнули через всю деревню, как нога в расхлябанное голенище — ни за что не цепляясь, никого не трогая. Казалось, они просто спешили по своим делам и решили немного срезать путь.

И, только добежав до мельницы, волки вдруг жутко завыли, заулюлюкали и, в мгновение ока перепрыгнув через изгородь, оказались во дворе мельникова дома.

9

Поросёнок проснулся оттого, что дверь в его парник резко открылась и внутрь вбежала жена мельника с Беттой на руках и два мельниковых сына — Леопольд и Гарольд.

— Хрюня! — обрадовалась было Бетта, но жена мельника закрыла ей рот ладонью.

— Эй, что случилось! — начал возмущаться Фред.

Но сыновья мельника прижали палец к губам и прошептали:

— Тсс! Волки!

Мельник закрыл парник, завалил дверь кучей навоза, чтобы человеческого запаха нельзя было почувствовать (волки, как известно, брезгливые, вони не любят), а сам с лошадью, собакой, кошкой, курами, мышами и невесть откуда свалившейся соседской коровой заперся в амбаре. И не успел он опустить засов, как через ограду во двор хлынули волки.

Огромная белая волчиха несколько раз прошлась по двору, принюхиваясь, потом подошла к воротам амбара и громко сказала:

— Эй, мельник! Я знаю, что ты там. Выходи, поговорить надо.

10

Фред выглянул наружу через щель в стене.

Была волчиха очень красивая: шерсть белая как снег, глаза голубые, как лёд, зубы острые и блестящие, как ножи. Прочие волки при ней даже дышать боялись, не то от большой любви, не то от великого страха.

— Идите прочь! — крикнул мельник из-за ворот амбара. — Вам здесь не рады!

— Плохой ты человек, мельник, жадный! — усмехнулась волчиха. — Мы к тебе с подарками, а ты к нам охотника подослал.

— Не нужны мне ваши подарки, забирайте и проваливайте!

— Чего же сразу не сказал?

— Вам, головорезам, попробуй слово неласковое сказать, сразу драться лезете!

— Нет уж, мельник, так дело не пойдёт. Не заплатил бы ты охотнику, не велел бы всю стаю до последнего волчонка задавить, — отступились бы мы, в другом бы месте невесту наследнику нашли. А сейчас не обессудь — заберём невесту. Надо бы ещё мельницу твою пограбить-пожечь, жену и сыновей в плен забрать, тебя смерти лютой предать, но уж коли мы с тобой породниться решили, то и подарки оставим, и обещание деревню вашу не трогать не нарушим. Выходи, отдавай дочку свою!