Один из первых - [9]

Учеба давалась нелегко, и не потому, что был велик объем материала, а из-за условий. Железнодорожный товарный вагон нельзя было назвать удобной гостиницей. Ранняя осень дала о себе знать неприятным холодом. Керосиновая лампа едва освещала вагон. Но на это я почти не обращал внимания. Главное, я мог учиться, мог ходить в университет, на лекции, в лабораторию. Я мог конспектировать, учить материал.

В университете я узнал, для какой цели создано общество трансильванских студентов. Это общество помогало некоторым абитуриентам попасть если не в политехнический институт, то в университет.

Ночью 21 октября нас подняли по тревоге. Каждому сунули в руки по четыре листовки, размноженные на пишущей машинке.

— Одну прочти, остальные три передай по адресу, — сказал тот, кто поднял нас по тревоге.

Листовки я доставил по адресу. На рассвете я прибыл на площадь Деак, в помещение призывного пункта. Там собралось много народу, и Чанади, старшекурсник, информировал нас:

— Его высочество господин регент призывает студентов с оружием в руках препятствовать возвращению Карла IV и предотвратить ту большую опасность, которую непременно вызовет в стране возвращение короля. Его высочество господин регент твердо уверен, что в случае возвращения Карла IV Антанта навсегда разделит Венгрию на части.

— Бывших солдат сразу же вооружат, но найдутся дела и для невоенных.

— Надо скорее идти в казарму…

Из трансильванских студентов была создана рота, которую присоединили к батальону студентов столицы. Поздно вечером через Будаорш мы прошли к горе Кутя, где и расположились. Мы были в запасе, наша задача состояла в том, чтобы закрыть дорогу со стороны Биаторбадя. Впереди стояли отряды гонведов. Саперы получили приказ в случае необходимости взорвать железнодорожный мост.

Ночь мы провели под открытым небом. На второй день по проселочной дороге справа от нас промчался эскадрон в направлении Хортобади. Вечером нас сменили и отвели в замок для отдыха и укрепления охраны замка. Наши патрули разносили плакаты в районах Буды. В этих плакатах сообщалось, что национальная армия предотвратила попытку Карла IV вернуться в Венгрию, а поддерживающие короля части окружены и уничтожены.

В январе 1923 года обстановка в Будапеште была тяжелой. Режим Хорти в стране, проигравшей войну, пытался встать на ноги. У меня пока не было специальности, и это мешало окончательно решить судьбу. Где-то я слышал, что по мирному договору армия обеспечивает дальнейшую учебу студентов. На всякий случай я явился в военный отдел магистрата.

Встретил меня подполковник. Мы разговорились. Оказалось, он тоже из Трансильвании.

— Да, — подтвердил он. — Слухи верны. За полгода ты должен пройти курс обучения, после чего будешь направлен в подразделение, где и получишь от командира подразделения разрешение продолжать учебу и справку о том, что ты являешься солдатом, отпущенным для учебы в университет. По истечении пяти лет ты должен будешь просить разрешение на демобилизацию у военного министра. В артиллерийские части мы никого не имеем права принимать. Поэтому после подписи «обязательств» тебя пошлют в 1-й пехотный полк.

— Господин подполковник, прошу вас, я не хотел бы попасть к пехотинцам, потому что не смогу сочетать обучение в институте со службой в пехоте.

— В пехоте точно такие же порядки, как и в любой другой части. Могу назначить тебя в 1-й будапештский саперный батальон, но там труднее специальная подготовка, да и служба утомительнее. Правда, попадешь в более интеллигентное общество. Да и унтер-офицеры больше будут тебя уважать.

— Хорошо, я согласен. Надеюсь, мне удастся окончить учебу.

В саперном батальоне нас было тридцать два. Казарма, где мы жили, находилась на площади Палфи. Мы, студенты, и еще несколько гражданских составили один взвод. Отец одного из моих товарищей был подполковником полиции. «Наверное, не так уж плохо нам будет здесь, если сын офицера решил таким же образом окончить высшее учебное заведение», — думал я.

Звания нам не присваивали, так как это привело бы к преувеличению количества разрешенных Антантой офицеров. Нашивку на рукавах тоже нельзя было носить. И это особенно огорчало гражданских лиц. В наемной армии не полагалось иметь кандидатов в офицеры, но два офицера запаса у нас были. Они имели много преимуществ: гуляли без дела, в учениях участвовали как «зрители», часто ходили в увольнение. Нам, конечно, разрешалось появляться в городе только в форме. Во взводе учли мое военное прошлое, поэтому я стал «солдатом со стажем», этаким «заместителем командира по комнате», который за все отвечает. Наши преподаватели — унтер-офицеры не имели права жить с нами вместе.

Вскоре мы усвоили много нового по своей саперной специальности.

В пехоте для обучения использовали старые венгерские уставы, а для получения какой-нибудь военной квалификации — немецкие. Для саперов теперь разрабатывались только венгерские уставы. Старшие офицеры и унтер-офицеры плохо говорили по-венгерски, поэтому часто употребляли немецкие выражения. Но ругаться по-венгерски они умели великолепно.

Часть рядовых, из рекрутского набора, ждала демобилизации. Унтера уговаривали их остаться на сверхсрочную, обещая, все блага, в том числе и обучение любой специальности наряду со службой. А после демобилизации обещали им, что они станут финансовыми инспекторами, таможенниками и их будущее обеспечено.