Один из нас - [77]

Мозг обернулся и поглядел на грузовик. Ноги мистера Берда торчали из открытой двери. Папы Элбода нигде не было видно. Он мог делать все, что захочет.

Он прошел к амбару и выкатил ко входу старую тачку. В нее отправился тяжелый красный ящик с инструментами, за которым последовали несколько небольших двигателей, винты с гайками и другие запчасти, долгие годы копившиеся у Элбода на случай, если они когда-нибудь понадобятся.

Мозг с трудом докатил тачку до грузовика Элбода, с натужным кряхтением поставил ее и размотал провода до самого амбара, чтобы подключить электроинструменты. Открыл капот, подпер его и принялся за работу.

Его руки мелькали, выполняя одну задачу за другой почти самостоятельно, не требуя сознательного усилия. Понемногу механизм двигателя полностью исчез, перевоплотившись в кучу деталей, разложенных на брезенте. Время от времени Мозг кидал взгляд поверх этого металлического ковра из запчастей и снова возвращался к работе.

Зажигание, движущий механизм, газ, электрика, КПД. Впускной и выпускной коллекторы. Карбюратор, смешивающий воздух и топливо. Кулачковый вал и распределитель, аккумулятор и стартовый включатель. Он отчищал ржавые части проволочной щеткой. Собирал системы из подручных средств. Оголял и изолировал провода. Когда все было закончено, старый грузовик мог ездить лучше, чем совсем новенький, с наддувом для более эффективного использования топлива.

Мозг мог бы добиться гораздо большего, если бы у него было время, материалы и мастерская. Бог мой, чего бы он только не сделал, если бы у него только было все необходимое! Он мог бы изменить мир.

Мистер Берд позвал его обедать. Мозг не обратил внимания.

По мере того как двигатель снова воссоединялся в единое целое, мальчик представлял себе автомобиль, способный работать на воде и солнечном свете. Машину с неисчерпаемым запасом прочности – родственника некогда отвергнутого вечного двигателя. Универсальное транспортное средство, способное пережить своего владельца, с возможностью вносить изменения и подключать модули для облегчения будущего усовершенствования.

Охваченный порывом вдохновения, он воображал материалы и методы, инструменты и запчасти, механизмы и процессы, новые области научного знания, способные перевернуть весь мир. Он видел возникающие из ничего новые отрасли промышленности, производство и обслуживание, новые бизнес-модели, взрывное распространение изобретенных им технологий, вторгающихся в соседние области индустрии, разрушая их до основания и заменяя новыми чудесами науки и техники.

Он рисовал себе все это и гораздо, гораздо большее. Целый мир чудес.

Как много он мог! Он мог бы воплощать мечты в реальность, если бы не был монстром. Мозг никогда не использовал свои силы на благо нормалов. Он бастовал с самого момента своего рождения. Ему никто не мешал отправиться в Особое Учреждение и изменить мир – но тогда мир навсегда остался бы их миром, а не его. Сегодняшний день был редким исключением: сегодня ему в кои-то веки захотелось сделать вид, будто он свободен использовать свои способности как ему заблагорассудится.

– Что ты сделал с моим грузовиком? – спросил Папа Элбод.

Мозг обернулся.

– Добрый вечер, Папа.

Папа Элбод стоял без шляпы, моргая на солнечном свете. Его пятнистое лицо обросло колючей щетиной, волосы торчали перьями. Мозг всегда видел в нем человека, имеющего власть. Символ всего, чем сильны нормалы. Теперь он казался просто старым человеком, которого снедает горе. Собственная смертная природа окутывала его, словно облако.

Мозг ощущал его боль. Трудно ненавидеть, когда то, что ты ненавидишь, обретает лицо, и к тому же лицо страдающего человека. Независимо от того, насколько справедливо было предъявляемое Псу обвинение, факт оставался фактом: Элбод потерял дочь. Милую, добрую девочку. Невинную малышку, у которой все еще было впереди, которая еще не успела толком пожить.

– Я тебя спросил, что ты делаешь, Джордж.

– Вот, починил ваш грузовик, – ответил Мозг. – Если ключи при вас, было бы здорово попробовать его завести.

– Кто тебя просил чинить мой грузовик?

– Мистер Берд сказал, чтобы я занялся тем, что считаю необходимым. Поэтому я перебрал двигатель и наладил его как следует. Машина будет ездить лучше, чем новенькая!

– Ты видел Еноха?

– Енох в тюрьме, Папа.

– Знаю, – проворчал тот.

– В общем, наверное, я пойду гляну на животных, а потом уберу все эти инструменты обратно, – предположил Мозг.

– Угу. Давай.

– Или, может быть, вы хотели бы, чтобы я занялся чем-нибудь еще, пока у меня осталось время?

– Точно. Так и сделай.

Мозг оставил фермера с его горем и направился к свинарнику. Пройдя несколько шагов, он остановился, обернулся и вернулся назад.

– Послушайте…

Тот вскинулся, вырванный из своих размышлений.

– Чего тебе?

– Я просто хотел сказать, что мне очень жаль, сэр.

Тот сощурился:

– Чего это тебе жаль?

– Насчет мисс Салли. Я, и Уолли, и Мэри – мы все ужасно сожалеем о вашей утрате.

– С какой это стати вы о ней сожалеете?

– Мисс Салли была замечательная девушка. Она всегда была очень доброй.

Элбод мигнул.

– Премного благодарен.

Мозг принялся складывать инструменты обратно в красный ящик, пытаясь совладать с бурлящими в нем эмоциями. Он ощущал боль Папы Элбода. Он не мог ненавидеть этого человека. И, разумеется, он не ненавидел Салли. Он ненавидел систему, которая подавляла его самого и таких, как он. Однако семейство Элбодов процветало благодаря этой системе. Они и им подобные соорудили эту систему для собственной выгоды, намеренно игнорируя то, с какой жестокостью она обращалась с чумными детьми. Где был Папа Элбод, когда Засада умирал в камере пыток? Где было его сочувствие? Фермер был слеп к чужому страданию, и эту слепоту он…