Один из нас - [70]

Какую бы игру ни вел шериф, его приемы работали. Гейнс действительно хотел сознаться. Хотел, чтобы его поняли. Мысленно он уже почти ответил: «Салли все равно была при смерти» – и удержался в последний момент, когда слова готовы были сорваться с губ.

Ну уж нет. Что сделано, то сделано. Салли Элбод уже не вернуть. Нет никакой необходимости, чтобы и его жизнь заканчивалась тоже. И жизнь его сына, который станет сиротой, когда папу посадят в тюрьму. Круги на воде? Очень хорошо. Пускай лучше в них попадет Енох, а не Арчи.

Гейнс отодвинул от себя тарелку с недоеденной зубаткой, вытащил из держателя стопку бумажных платков и обтер лицо.

– Я не могу больше разговаривать. Что-то нездоровится. Идите поиграйте в кошки-мышки с кем-нибудь другим. Мой разговор закончен.

Шериф допил кофе, бросил на стол несколько долларовых купюр и водрузил шляпу на свой череп, заросший седой щетиной.

– Что ж, тогда я тебя оставлю. Иди домой, поспи немного. А завтра приходи в контору, и мы попробуем еще раз.

Бертон грузно направился к двери. Поравнявшись с Лореттой, он приостановился и приподнял край шляпы; она в ответ захихикала. Гейнс взглянул на дверь мужского туалета, прикидывая, пойти проблеваться здесь или дотерпеть до дома. В желудке у него было очень нехорошо. Бертон встал на его след! Загнал его в угол, как крысу!

– Шериф! – окликнул он.

Тот обернулся.

– Ну что еще?

– Я не знаю, где мой грузовик. Должно быть, остался у Реджи во дворе.

– Его перегнали к тебе. Мы на нем перевезли туда Арчи.

– Мне не на чем добраться до дома. Вы не могли бы меня подбросить?

Бертон вздохнул.

– Ладно. Пойдем, я тебя довезу.

Глава тридцать первая

Болван ждал, когда появится Офицер Малютка, чтобы его сопроводить. Впереди был новый рабочий день в качестве правительственного агента, а пока у него имелась куча разнообразных занятий. Его комната больше не ограничивалась кроватью, туалетом и белыми стенами. Теперь у него была игровая приставка Atari, цветной телевизор, видеокассеты с фильмами, комиксы, музыка.

Шеклтон потворствовал любому его капризу. Однажды Болван мимоходом пожаловался ему на то, что не выносит вида голых стен. Сказал, что когда ему не на что смотреть, это мешает проявлению его шпионских способностей. В тот же день, вернувшись с работы, он обнаружил, что стены его комнаты сплошь оклеены постерами – Мадонна, Майкл Джексон, «Дюран Дюран». После того как он сказал, что постеры ничего для него не значат, потому что он понятия не имеет, что за люди на них изображены, Болван обнаружил у себя стереомагнитофон и подборку кассет с музыкой.

В другой раз он заявил, что не хочет работать, потому что у него болит живот. Спустя час в его комнату ворвалась бригада докторов. Они померили у него температуру, взяли образец крови, заставили его кашлять. Даже попросили его сходить в туалет, чтобы изучить кал на предмет паразитов. В конце концов его накормили «Пепто-бисмолом».

Несмотря на все эти игрушки и хлопоты вокруг себя, Болван смертельно скучал.

Он любил быть с людьми. Ему ужасно не хватало его друзей. Пса с его солнечной натурой, доброго старого Мозга с его безнадежной революцией, Уолли с его детским смехом, даже молчаливой простушки Мэри.

Единственная компания, которая была у него в Особом Учреждении, состояла из угрюмого агента и здоровенного лысого копа. Коп никогда не говорил. Шеклтон никогда не смеялся. Вызвать у них раздражение было так легко, что в этом не было никакого удовольствия. Единственным человеческим контактом, который у него случился в этом стерильном месте, была понимающая улыбка, которой они обменялись с Заком, – но это произошло лишь однажды, и с тех пор он ни разу не видел ученого.

Взяв книжку комиксов, Болван принялся ее листать. «Удивительный Человек-паук» № 252. Человек-паук возвращается с планеты Тайных Войн и приобретает новый костюм. Болван обожал истории о людях, которых нормалы считали супергероями, и об их удивительных способностях. Там, в Доме, было множество детей с удивительными способностями. Детей, страшных как смертный грех, одетых в поношенные комбинезоны с заплатками на коленях. Интересно, если бы у Супермена были рога, как у Крохи, считался бы он по-прежнему Суперменом?

Впрочем, какой смысл слишком долго раздумывать над книжкой комиксов? Это всего лишь сборник несбыточных желаний. В реальном мире супергерои работают на правительство, их переправляют в секретные учреждения, где они ходят в пижамах и резиновых шлепанцах.

Болван навострил уши: в коридоре послышались тяжелые шаги. Офицер Малютка сотрясал поступью землю.

Отбросив комиксы в угол, поверх небольшой горки фетровых шляп, Болван встал и потянулся, готовый отправляться служить своей стране. Немного поподнимался на носках. Порой одиночество становилось таким интенсивным, что он с удовольствием предвкушал встречи с Шеклтоном. Может быть, в этом и была идея. «Я единственный друг, который у тебя есть», – любил повторять агент. Словно ему нравилось, что у Болвана нет друзей.

Этот человек. Это здание. Эта комната. Возможно, больше он ничего не увидит до конца своей жизни.

Зазвенели ключи. Дверь беззвучно отворилась на хорошо смазанных петлях.