Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена - [4]
Сразу к югу и правее Палатина проходит длинная низина, на краю которой лучи солнца отражаются в мраморной кладке громадного здания. Это Circus Maximus, главный и самый большой ипподром города. Существуют такие сооружения или местности, которые сразу же бросаются в глаза. Если подойти ближе, то само по себе Марсово поле оказывается законченным лабиринтом крытых прогулочных галерей, общественных терм с куполообразными крышами, театров и цирков, среди которых сразу же выделяется примечательный Pantheon и другие знаменитые постройки – их подробное описание еще предстоит. За спиной нашего наблюдателя изгибается русло Тибра, над которым построено по меньшей мере восемь мостов; вдали же, за рекой, на фоне холмов Этрурии, виднеются многочисленные пригородные поселения и возвышенности, самая заметная из которых – Mount Janiculum – покрыта зеленеющими садами. Однако наше внимание все же должно быть сосредоточено на самом Риме. Прежде чем мы узнаем все об окрестностях города, нам следует поближе познакомиться с его семью холмами.
Семь холмов Рима. Два самых известных из этих холмов (Капитолий и Палатин) уже были названы, но у них остались еще пять вполне достойных соперников. Весьма возможно, что в доисторические времена все эти «горы» возвышались подобно отдельным островам над предательскими болотами или даже над водами озера, соединявшегося с Тибром; но эти воды уже давным-давно стекли, а сегодня люди осушили эту местность дренажными канавами и каналами. Теперь же все эти холмы соединены между собой долинами, застроенными жилищами, хотя в любом случае самыми желанными считаются постройки на вершинах холмов, тогда как бедняки вынуждены тесниться в лачугах около водостоков. Каждый холм имеет свою историю: так, например, Авентин, как предполагается, не входил в черту города еще долгое время после его основания, оставаясь его укрепленным форпостом для защиты пастухов; но мы не можем задерживаться для пересказа древних легенд.
Семь холмов по мере расширения города превратились в восемь. Ни один из них не мог похвастаться особой высотой, но они разнообразили городской пейзаж, не давая большим массам глухих стен и построенным без всякой эстетики доходным домам, тянущимся вдоль большинства улиц, делать их слишком уродливыми, а также обеспечивали доступ солнечного света и свежего воздуха к чрезвычайно перенаселенным городским кварталам.
Вот эти знакомые нам холмы:
1. Капитолий, Capitoline, высота около 150 футов над уровнем моря[11];
2. Палатин, Palatine (к юго-востоку от Капитолия) – около 166 футов;
3. Авентин, Aventine (к югу от Палатина) – около 146 футов;
4. Целий, Caelian (к востоку от Палатина) – около 158 футов;
5. Эсквилин, Esquiline (к северу от Целия) – около 204 футов;
6. Виминал, Viminal (к северу от Эсквилина) – около 160 футов;
7. Квиринал, Quirinal (к северо-востоку от Капитолия) – около 170 футов.
К этим холмам следует добавить еще один, находящийся в большом северном пригороде.
8. Pincian, «холм садов» (к северу от Квиринала) – около 204 футов.
Выше всех поднимается Яникул (Janiculum), расположенный за Тибром и вздымающийся на 297 футов, он господствует над всем городом и лежащей за ним Кампанией. Именно он в былые дни представлял собой отличное место для организации форта с его дозорными вышками и стоявшими на них часовыми, поскольку Рим опасался набега этрусков с севера, а его жители всегда были готовы оставить свои рабочие инструменты и схватиться за оружие в ту самую минуту, когда дозорные поднимали флаг над Яникулом, сигнализируя о приближении врагов.
Строительные материалы, использовавшиеся в Риме. Даже при беглом взгляде на город поражаешься разнообразию строительных материалов, а также объемам ручного труда, которые применялись при создании Рима. Как мудро заметил один автор, сколь удачным оказалось то, что в город нескончаемым потоком поставлялись строительный камень, древесина и т. п. для «непрерывного возведения новых зданий, что необходимо из-за сноса старых домов и после пожаров, а также постоянной торговли частными домами». Владельцы домов непрерывно сносили обветшавшие строения и возводили новые здания, неустанно спекулируя недвижимостью.
Разумеется, значительные общественные постройки возводились из чрезвычайно надежных материалов, способных противостоять бегу времени, но обширные кварталы непритязательных доходных домов зачастую напоминали своей непрочностью элегантную застройку пригородов американских городов совсем другой эпохи. Однако в Риме совершенно не было зданий, построенных из дерева; для сколько-нибудь значительных строений использовался самый великолепный строительный камень. Обычные дома возводились из туфа, довольно мягкого красного или черного камня, который для защиты от непогоды покрывался сверху штукатуркой, более престижные здания – из темно-коричневого пеперина, золотистого травертина, и, наконец, для самых значительных построек применялся белый и многоцветный мрамор. Торговля этим «блестящим камнем» стала одной из самых крупных составляющих коммерческой деятельности в городе.
Широкое применение бетона.
Романы известных американских писателей-историков повествуют о времени правления персидского царя Ксеркса (?–465 до н. э.). Центральное место занимает описание предпринятого им похода против Греции: знаменитые битвы при Фермопилах и Платеях и морское сражение у острова Саламин.
Уильям Стирнс Дэвис, профессор истории Университета штата Миннесота, рассказывает в своей книге о самых главных событиях двухтысячелетней истории Франции, начиная с древних галлов и заканчивая подписанием Версальского договора в 1919 г. Благодаря своей сжатости и насыщенности информацией этот обзор многих веков жизни страны становится увлекательным экскурсом во времена антики и Средневековья, царствования Генриха IV и Людовика XIII, правления кардинала Ришелье и Людовика XIV с идеями просвещения и величайшими писателями и учеными тогдашней Франции.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Перед вами мемуары А. А. Краснопивцева, прошедшего после окончания Тимирязевки более чем 50-летний путь планово-экономической и кредитно-финансовой работы, начиная от колхоза до Минсельхоза, Госплана, Госкомцен и Минфина СССР. С 1981 по 1996 год он служил в ранге заместителя министра. Ознакомление с полувековым опытом работы автора на разных уровнях государственного управления полезно для молодых кадров плановиков, экономистов, финансистов, бухгалтеров, других специалистов аппарата управления, банковских работников и учёных, посвятивших себя укреплению и процветанию своих предприятий, отраслей и АПК России. В мемуарах отражена борьба автора за социальное равенство трудящихся промышленности и сельского хозяйства, за рост их социально-экономического благосостояния и могущества страны, за справедливое отношение к сельскому хозяйству, за развитие и укрепление его экономики.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Серия очерков полковника Анатолия Леонидовича Носовича (1878–1968) — о вражеских вождях и о вражеской армии. Одно ценно — автор видел врагов вблизи, а некоторые стороны их жизни наблюдал изнутри, потому что некоторое время служил в их армии: в мае 1918 года по заданию Московской подпольной белогвардейской организации поступил на службу в Красную армию, в управление Северо-Кавказского военного округа. Как начальник штаба округа он непосредственно участвовал в разработке и проведении операций против белых войск и впоследствии уверял, что сделал все возможное, чтобы по одиночке посылать разрозненные красноармейские части против превосходящих сил противника.
На протяжении нескольких лет мы совместно с нашими западными союзниками управляли оккупированной Германией. Как это делалось и какой след оставило это управление в последующей истории двух стран освещается в этой работе.
Жан-Кристоф Рюфен, писатель, врач, дипломат, член Французской академии, в настоящей книге вспоминает, как он ходил паломником к мощам апостола Иакова в испанский город Сантьяго-де-Компостела. Рюфен прошел пешком более восьмисот километров через Страну Басков, вдоль морского побережья по провинции Кантабрия, миновал поля и горы Астурии и Галисии. В своих путевых заметках он рассказывает, что видел и пережил за долгие недели пути: здесь и описания природы, и уличные сценки, и характеристики спутников автора, и философские размышления.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Балерина в прошлом, а в дальнейшем журналист и балетный критик, Джули Кавана написала великолепную, исчерпывающую биографию Рудольфа Нуреева на основе огромного фактографического, архивного и эпистолярного материала. Она правдиво и одновременно с огромным чувством такта отобразила душу гения на фоне сложнейших поворотов его жизни и борьбы за свое уникальное место в искусстве.
Павел Дмитриевич Брянцев несколько лет преподавал историю в одном из средних учебных заведений и заметил, с каким вниманием ученики слушают объяснения тех отделов русской истории, которые касаются Литвы и ее отношений к Польше и России. Ввиду интереса к этой теме и отсутствия необходимых источников Брянцев решил сам написать историю Литовского государства. Занимался он этим сочинением семь лет: пересмотрел множество источников и пособий, выбрал из них только самые главные и существенные события и соединил их в одну общую картину истории Литовского государства.