Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена - [132]
Однако сначала участники сражений получили деревянные мечи и стали разминаться, сражаясь друг с другом этим оружием вполне искусно, но пока что безопасно. Зрители же стали проявлять нетерпение, и над амфитеатром в воздухе повисли непрекращавшиеся возгласы: «Сталь! Сталь!», причем женщины, стоявшие плотными рядами на самой верхней галерее, кричали столь же яростно, что и мужчины, сидящие на скамьях. Оглушительный звук труб раздался с арены, и на ней появился со своим копьем гигант ланиста, – ему предстояло действовать в роли судьи, который сидит за правилами боя. Сердца тысяч зрителей непроизвольно замерли в ожидании первого звона скрещивающихся клинков.
Клюентис организовал состязания в общепринятой последовательности сражений. Сначала два британца в колесницах понеслись навстречу друг другу, осыпая противника дротиками. Их латы выдерживали попадания, но внезапно одна из лошадей была ранена брошенным дротиком. Ее колесничий попытался выровнять наклонившуюся повозку, но в этот момент другой дротик противника впился ему в тело сквозь сочленение лат. Он покачнулся на колеснице, едва удерживая равновесие, а зрители в амфитеатре в едином порыве вскочили на ноги, восклицая: «Habet!» («Получил!»), а когда несчастный все же упал на песок арены, заревели: «Peractum est!» («Он готов!»)
Из боковой двери на арене тут же появилась гротескная фигура, одетая как Харон, в греческой мифологии перевозчик душ умерших через реку Стикс в Аид, подземное царство мертвых. Он нес с собой железный молот, которым ударял тело жертвы, проверяя, не имитировал ли тот смерть. Упавший колесничий не пошевелился – и «Харон», зацепив тело длинным крюком, уволок труп в одно из углублений под подиумом. На скамьях в этот момент зрители подпрыгивали, жестикулировали и вопили – шум стоял неописуемый, и друг Клюентиса поспешил сказать тому, что состязания начались удачно.
Бои по регламенту: сигналы беспощадности и милосердия. Оставшийся в живых колесничий ушел с арены под аплодисменты зрителей. Вместо него появились четыре всадника, сошедшиеся в двух конных поединках на противоположных концах арены. Одна пара сражалась спокойно и смело, но другой поединок закончился довольно скоро – менее умелый воин был выбит из седла мечом противника и, раненный, так ударился при падении на песок, что едва нашел в себе силы приподняться. Его победитель спешился и встал над ним с порозовевшим от крови клинком, тогда так безоружный раненый, явно беспомощный, поднял к зрителям правую руку, сжав в кулак четыре пальца и подняв вверх большой, что означало единственную просьбу – «Милосердия!».
Победитель подобострастно смотрел вверх на своего нынешнего работодателя Клюентиса, сидящего на подиуме, но тот, решив выиграть еще немного благодарности у публики, мотнул головой на зрителей – дескать, пусть решают они! Если бы раненый гладиатор сражался более отважно, если бы нашел в себе силы подняться и продолжить схватку, то, вероятно, в рядах зрителей замелькало бы довольно много белых платков – символов милосердия, что дало бы организатору игр возможность присоединиться к ним и помиловать несчастного. Но этот боец слишком быстро сдался, и настроение толпы резко изменилось – она возжаждала крови. «Occide! Occide!» («Добей! Добей его!») – вырвалось из тысяч глоток, и тысячи больших пальцев безжалостно обратились вниз. Точно так же вниз указывал и большой палец Клюентиса. Гладиатор-победитель поднял свое оружие и без колебаний вонзил его в грудь побежденного, который поддержал честь своей профессии тем, что принял смертельный удар, не уклоняясь от него.
И опять появился «Харон» со своим крюком и очистил арену от трупа. Пока все это происходило, два других конных гладиатора, опытные и искусные бойцы, приостановили свой поединок, а после смерти их товарища судья-ланиста объявил, что их сражение закончилось ничьей. Публика на какое-то время насытилась видом смерти, и Клюентис кивнул, соглашаясь с ланистой, после чего вторая пара покинула арену. Он внутренне был доволен этим обстоятельством, поскольку ему предостояло заплатить владельцу убитого гладиатора определенную сумму.
Поединок между ретиариями (гладиаторами с сеткой) и тяжеловооруженными воинами (thracians). Одно сражение сменяло другое, пока песок не покраснел от пролитой крови и один из воинов не упал, просто поскользнувшись на ней. Удушливые испарения в лучах солнца стали подниматься с арены к натянутым тентам. Публика распалялась все больше и больше. Наверняка сегодня в Риме появятся сотни новых бедняков, безрассудно проигравших на ставках все свое имущество.
Наконец протяжный звук труб возвестил о том, что всегда венчало подобные состязания, – главная схватка дня, которую с нетерпением весь день ожидали увидеть множество зрителей: десять бойцов с сеткой должны были сразиться с десятью фракийцами. У ретиариев не было никакого защитного вооружения – только трезубое копье и сеть из толстых волокон, которую они пытались набросить на своего противника, опутать его и пронзить своим трезубцем, пока тот не успел прорезать сеть. Фракийцы были облачены в защитную броню и вооружены внушительным мечом
