Одевая эпоху - [72]

Всякий раз заинтересованные лица видели во мне злобного тирана, который внезапно, одним мановением руки, может повергнуть в нищету целый народ. Я устал играть эту роль. Повторяю, я – всего лишь медиум, чутко отзывающийся на любое изменение во вкусах и отслеживающий все ваши безотчетные желания.

А вот отрывок из моей лекции в Чикаго:

– Из всех эпитетов, которыми меня награждали, самым забавным мне казалось прозвище King of Fashion[354]. Этот титул тешит самолюбие, как никакой другой, ведь король моды царствует не над одним народом, а над всем миром, над всей Вселенной и даже над другими властителями. Ибо властители всех стран, а также властители финансов и промышленности вынуждены подчиняться безжалостному деспотизму моды. Однако вы, быть может, сами не сознаете, в каком вы рабстве: кажется, что ваши вкусы, постепенно меняясь, в итоге совпадают с требованиями моды, но на самом деле у вас нет свободы выбора. Подобно тому как далекие звезды влияют на судьбы людей, мода незаметно, но необоримо воздействует на вас и определяет ваши решения. Считается, что эта жестокая владычица правит только женщинами, однако ей повинуются и мужчины.

Дневное платье работы Дома моды Поля Пуаре, дизайн Рауля Дюфи, рисунок ткани Бьянчини-Фурье, 1925

Когда женщина покупает или заказывает платье, ей кажется, что она выбрала его самостоятельно. Но это ошибка. Ею движет дух моды, подавивший ее волю и затмивший разум. Конечно, ни одна женщина в этом не признается. Вы сейчас слушаете меня и думаете: «Он конечно же преувеличивает. Нельзя утверждать, будто мы – рабыни моды. Мы ведь не станем гнаться за ней, если она нам не нравится».

Не спорю. Но существует странная закономерность – мода нравится вам всегда. В ее деспотизме кроется какое-то необъяснимое обаяние. Мода постоянно меняется, но женщины неизменно согласны с ней.

Кто же подсказывает этой царице решения, спросите вы? Никто. Она творит что хочет, и предсказать ее невозможно. Сплошь и рядом она противоречит самой себе, отменяет указы, изданные только вчера, но это ее право. Все поначалу ворчат и злятся, потом повинуются, а под конец аплодируют.

Ансамбль от Поля Пуаре, 1925

Некоторые люди пытаются убедить нас, что сегодняшняя мода практичнее и удобнее вчерашней, что современный стиль женской одежды – это дитя необходимости. Все обстоит как раз наоборот. Мода по определению алогична, она упивается собственным безрассудством, находит в нем какое-то извращенное наслаждение. Если запасы кожи на складах иссякают, ей срочно нужны высокие авиационные ботинки. Если мех в дефиците, она желает манто из соболей.

Ее прельщает только то, что трудно достать, ибо это, как правило, стоит очень дорого.

Портрет Поля Пуаре работы Гийома, 1927.

Музей Карнавале, Париж

Дух противоречия проявляется в моде так часто и с такой регулярностью, что его впору назвать законом. Разве женщины не носят горжетки[355] поверх легких платьев, бархатные шляпы в августе, а соломенные – в феврале? В эпоху тесных портшезов[356] они облачались в пышные, тяжелые фижмы[357], а в эпоху тряских дилижансов – в громадные кринолины, причем поступали так вполне сознательно.

Об этом свидетельствует одна деталь: по желанию дамы могли расширять и сужать свои кринолины.

В эти юбки были вставлены три или четыре ряда стальных пружинок, через которые продергивались шнурки. Перед тем как сесть в дилижанс, дама вынимала пружинки, сжимала их и прятала в коробочку.

Поль Пуаре на примерке, 1918

Доехав до станции, она спешила уединиться в каком-нибудь гостиничном закутке, снова вставляла в кринолин пружинки и появлялась во дворе гостиницы величавая и прекрасная, словно чашечка роскошного цветка.

В капризах моды и прихотях женщин есть некий вызов здравому смыслу. Это очаровательно, и только мрачный болван способен на подобное злиться.

Несколько лет назад у всех летних шляп были широкие поля. Что неудивительно, ведь летняя шляпа должна защищать лицо от палящего солнца. Но такая мода не могла продержаться долго. Сегодня носят шляпы, у которых практически нет полей. Дело в том, что несколько лет назад полагалось выставлять напоказ волосы, и у кого их было мало, приклеивали накладку к полям шляпы. В то время никто не посмел бы спрятать жидкие волосы под шляпку-колокольчик, нахлобученную до бровей. Тогда мода отличалась нетерпимостью.

Такова она и сейчас, но только в ином смысле.

Пятнадцать лет назад ни одна женщина не решилась бы надеть розовые или бежевые чулки, которые все так охотно носят сейчас. Чулки могли быть только черными, в 1840 году они могли быть исключительно белыми. В эпоху белых чулок вы не рискнули бы купить черные, пусть даже одну-единственную пару. В эпоху черных вы понапрасну обегали бы все магазины, желая купить хотя бы пару розовых. А попробуйте-ка сегодня найти черные чулки!

– Какие чулки будут в моде завтра? – спросил меня один журналист.

– Нельзя исключать, что в моду войдут разные чулки. Вам смешно? Но ведь когда-то так было: на правой ноге – чулок одного цвета, на левой – другого, и в ту эпоху вы ни за что не решились бы показаться в белых чулках.