Одесситки - [39]
Ленкина мама разрешила выставить патефон на подоконник, и под звуки модных мелодий время летело незаметно и приятно. Вовчик смотрел на девушек, на их ручки с тоненькими пальчиками и розовыми ноготками, как на волшебных фей.
— Ты чего дрыхнешь? Где крючок? — Ленка растолкала заснувшего мальчика.
— Не сплю я, задумался.
— Ага, втюрился ты, а не задумался. Иди лучше рожу свою умой, а то стыдно за тебя перед людями — тоже мне кавалер!
Вовка вернулся во двор, когда уже шла примерка. Марочка стояла в чёрной муаровой юбочке, на ней была белая, вывязанная из квадратиков кофточка без пуговиц, она просвечивалась, и мальчик увидел её беленький лифчик. Кожа девушки загорела, солнце, прячась за сараи, посылало свои последние золотистые лучи. Марочка купалась в них, они проходили у неё под руками, ногами, гладили прекрасные косы с кудряшками надо лбом. Все любовались этими небесными созданиями, невесть как вы жившими в блокадном Питере, так они называли Ленинград.
И вдруг Марочка увидела Вовчика. Он стоял в арке ворот с открытым ртом, держа в руках корзину с шелковицей.
— Что скажет нам кавалер? — Марочка прокрутилась, как балерина на одной ножке. Вовчик залился краской, аж пот выступил на лбу.
— Я шелковицы принёс — вот.
Все засуетились, стали мыть красную и чёрную шелковицу. Ниночкина бабушка вынесла полную кастрюлю оладышек, ещё соседка угощала разведенным водой мёдом. Каждый нес во двор что мог — стулья, табуреты, пили уже не только чай. Патефон не умолкал. Надя танцевала с Доркой, Вовчик с Санькой по-взрослому их разбивали. Было весело и шумно, прохожие заглядывали из соседних домов, думали, свадьба, спрашивали, кто невеста? Даже бабу Катю спустили вниз, усадили поудобнее у акации.
Обняв Надежду, Марочка сунула ей в руку кофточку: это от нас, носите на здоровье. Под шумок они сбежали к ожидавшим их морячкам. Вроде бы и места много во дворе, а посидеть негде. Выпив ещё немного, трое мужчин, оставшихся на весь дом в живых после войны, решили соорудить стол. Через неделю он был готов, длинный, с двумя скамейками по бокам. Теперь целый день кто-нибудь сидел за ним: утром старушки с маленькими внуками, днём молодёжь, вернувшаяся с моря. Вечер делился пополам: сначала мужики забивали «козла», под бормотуху курили, нещадно ругались, вспоминая войну, голод. Пацанов незлобно, но старались отгонять — еще свое хлебнут. Ближе к полуночи их сменяла молодёжь, возвращающаяся со свиданий. Ну а затем раздолье было парочкам. Старая акация создавала хорошее настроение, молча слушала людские радости и печали. Под ней отмечали праздники и дни рождения, двор стал хорошеть на глазах — починили, наконец, ворота, побелили деревья, покрасили уборную, даже мусор перестали бросать где попало — неудобно всё-таки, соседи видят, застыдят, лучше от греха подальше отнести на полянку через дорогу.
В общем, жизнь кипела. Вечерами, правда, редко, в основном в субботу, собирались на Горячую. Парились от души и решали, ехать ли в выходной всем двором в Лузановку, как до войны. Но в воскресенье магазин был открыт, и ни о какой поездке Дорка с Надей и думать не могли. Вовчик весь вечер умолял их отпустить его с дядей Ваней и тётей Валей. Дорка ни в какую, вот будет у нас выходной в понедельник — тогда и поедем. Забыл, как там мальчик утонул? Нет, разговор окончен.
— С вами неинтересно, я с вами не хочу! — в сердцах выпалил мальчик.
— Значит, и в понедельник не поедешь, мы поедем без тебя! А ты будешь дома сидеть целую неделю!
Надька мигнула подруге: это ты чересчур, он же маленький. Вовчик, горько плача, бросился за ширмочку к бабе Кате.
— Маму надо слушаться, я тоже её слушаюсь, ты как в прошлый раз после этой Лузановки кашлял?
Вскоре из-за занавески слышался смех, радостные возгласы. Баба Катя играла с внуком в города, имена, клички собак и кошек. Женщины, перебирая гречку, улыбались.
В понедельник, как назло, ветер нагнал тучи, стало прохладно. Моросил нудный дождь. К вечеру всё стихло, показалось солнышко и своим появлением сразу сгладило неважное настроение. Всё равно день использовали по-хозяйски: стирали, убирали, даже на базар сгоняли очень удачно, покупателей нет, зато продавцов хоть отбавляй.
— Хорошо бы окунуться, может, все-таки махнём на море? — Надька скосила глаза на Вовку, тот молча играл с лошадкой. — Вроде сегодня наш Вовчик хорошо себя вёл, помогал нам, да и помыть его не мешало бы. Как ты считаешь, Дорка, брать его или нет?
— Брать, брать! — не выдержат мальчуган. — Я буду ножки тебе мыть, тёть Надя!
— Лучше бы корзины взяли, да угля натаскали, сами говорите, что на железнодорожных путях полно, и никого сейчас не гоняют. Лето скоро кончится, чем топить будем? — баба Катя тяжело вздохнула.
— Успеем, баба Катя, натаскать, не беспокойтесь, — успокоила Надька. — Вовчик, лучше достань с печки мешки, может, рыбки наловим или прикупим, и сумки на всякий случай прихватим.
За ними никто не увязался. К Горячей подъехали быстро, рабочий день еще не кончился, в трамвае ехали торговки рыбой, от них так воняло, что подруги высунули головы в окно подышать свежим воздухом.
«Одесситки», «Лестница грез» и, наконец, предлагаемая читателю новая книга Ольги Приходченко «Смытые волной» представляют собой увлекательную сагу о жизни замечательного города, рассказанную на примере судьбы нескольких одесских семей, о которых автор – уроженка Одессы – знает не понаслышке.
Героини «Лестницы грез» знакомы читателям по первой книге Ольги Приходченко «Одесситки», рассказывающей о трудной судьбе женщин, переживших войну и послевоенное время. Проходят годы, подрастают дети… О том, как складывается их жизнь в Одессе, этом удивительном и по-своему уникальном городе, ярко повествует новая книга автора.
Эта книга – плод совместного творчества супружеской пары, известного спортивного журналиста Михаила Шлаена и Ольги Приходченко, автора знакомой читателю трилогии об Одессе («Одесситки», «Лестница грез», «Смытые волной»). Меняющиеся жизнь и быт Москвы, начиная с середины прошлого века и до наших дней, чередуются на ее страницах с воспоминаниями о ярких спортивных событиях – велогонках в тяжелейших условиях, состязаниях волейболистов и боксеров, Олимпиадах в Сеуле, Пекине, Лондоне и Сочи, турне нашего ледового театра по Америке и проч. – и встречах с самыми разными людьми.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.