Одержизнь - [179]

– Аригато, месье Каро! Домо аригато! – щебечут те, кто постарше.

– С Новым годом, – растерянно улыбается он, жалея, что не взял с собой Амелию.

– Месье, а вы – святой Николай, нээ? – спрашивает щекастый кареглазый малыш, уплетая подаренное печенье.

– Бака! – дёргает его за руку девочка постарше. – У святого Николая борода белая!

– Я ещё молодой святой Николай, – смеётся Бастиан. – Борода пока не поседела.

Мицуко терпеливо дожидается, пока опустеет сумка, и приглашает Бастиана за стол. Показывает, как правильно сесть, как держать в руке тоненькие металлические палочки для еды. Бастиан потихоньку осваивается, разглядывает длинный – почти на всю большую комнату – стол и сидящих за ним японцев. С ним заговаривает хозяин дома, желает процветания семье Каро, здоровья, радостей… Бастиан вежливо кивает, отвечает односложно. Его смущает то, как доброжелательно его принимают японцы. Чужого. Совсем недавно – враждебного. Он всматривается в лица присутствующих, и ему становится невероятно стыдно, когда он встречается глазами с людьми, которых сам допрашивал в тюремных камерах прошлым летом. На их лицах – искренняя радость, в глазах свет. Все худые, одежда чистая и праздничная, но видно, что старая и многократно штопанная.

«Здесь не только Второй круг, – понимает Каро. – Сегодня праздник, проход сюда разрешён и Третьему кругу. Вот же она – городская беднота. Люди, у которых ничего нет. Но и они умеют радоваться. И пожалуй, делают это гораздо искреннее, чем в Ядре».

Мицуко извиняется перед хозяевами дома, выходит из-за стола и спустя несколько минут негромко окликает Бастиана:

– Подойди.

Когда Каро приближается, она склоняется к его уху и вполголоса говорит:

– Обойди стол справа. Самый угол комнаты. Иди.

Он видит её сразу – сидящую в стороне от праздничной суеты и бегающей детворы женщину. Она обращена к нему спиной, разговаривает с подстриженной японкой лет сорока пяти, а ещё одна – совсем ещё девочка – заплетает её тёмно-русые волосы в ровную косу. Бастиан подходит ближе и останавливается в нерешительности. Будто не её он искал больше месяца. Будто не та, что казалась неуловимой, как легендарная лиса-кицунэ, сидит и спокойно беседует сейчас перед ним.

– Акеми! – окликает Бастиан Каро.

Она замирает, смолкнув на полуслове. Медленно оборачивается и встречается с Каро полными страха и отчаяния глазами. Её собеседница тут же встаёт между ней и Бастианом.

– Месье Каро, прошу вас, не трогайте её, – умоляет она элитария. – Праздник же, месье Каро…

Бастиан выставляет вперёд ладони на уровне груди, отступает на полшага.

– Не пугайтесь. Акеми, я пришёл как гость. Просто поговорить. Если позволишь, я присяду.

Она молча кивает, бросает на собеседницу затравленный взгляд.

– Я буду неподалёку, Акеми-сан, – успокаивает её та. – Месье Каро, со всем уважением к вам… Акеми с вами не пойдёт. Здесь никто не позволит её забрать.

– Никто и не заберёт, – заверяет Бастиан и присаживается на низкую скамеечку напротив Акеми. – Ну, здравствуй.

Она кутается в тёплое грязно-розовое кимоно, отводит взгляд.

– Зачем вы пришли? – спрашивает тихо.

– Я обещал Жилю, что найду тебя, – спокойно отвечает он и тут же добавляет: – Но не обещал, что приведу. Что ж ты так с пацаном, а? Ты знаешь, что он каждый день носится по Третьему кругу, ищет тебя?

Она молчит, опустив голову.

– Ты не можешь этого не знать. Зачем ты так с ним, объясни.

– Не могу. Скажите мне, как Жиль?

Бастиану хочется сказать ей правду. Про то, что Жиль добегался по холодному зимнему дождю до воспаления лёгких, что с большим трудом удалось забрать его домой. Что уже неделю его выхаживают Вероника и Ганна. Но он просто отвечает:

– Жиль дома. Всё у него хорошо.

Обветренные губы японки трогает тёплая улыбка. И тут же гаснет, когда Акеми замечает, насколько пристально Бастиан её разглядывает. Она подаётся в сторону, неосознанным жестом прикрывая ладонью кимоно на большом круглом животе.

– Да вижу уже, не прячь, – дрогнувшим голосом говорит Бастиан. – Так вот ты почему…

– Это мой ребёнок, – упрямо произносит японка. – Только мой. Мне ничего не нужно, просто оставьте меня в покое. Пожалуйста…

– Жиль, конечно, не знает, – задумчиво оглаживая бороду, вздыхает Каро.

– И не узнает, – как отрезает подошедшая незаметно Мицуко. – Акеми, милая, может, тебе что-нибудь нужно? Где ты сейчас живёшь, что там за условия?

Девушка качает головой, отворачивается.

– Уходите, – тихо просит она. – Зачем вы пришли…

– Послушай меня, – мягко обращается к ней Бастиан. – Тебе обязательно нужен врач. Я выпишу тебе пропуск, договорюсь с хорошим доктором со Второго круга, он примет роды…

– Нет, нет… уходите. – В голосе Акеми слышится ужас, по щекам текут слёзы.

Мицуко тянет Бастиана за рукав:

– Всё, идём. Акеми мы не нашли, ты просто возил меня на праздник в мою семью, – торопливо объясняет ему она.

Быстро попрощавшись с хозяевами, они покидают дом.

Когда они садятся в электромобиль, Бастиан вдруг отчётливо понимает причины страха Акеми Дарэ Ка.

Магдалена. Мать Амелии, которую он осмелился любить и о беременности которой по его же глупости и неосторожности узнали в Ядре. Память безжалостна. Отщёлкивает слова, словно метроном: «Сын, твои связи с плебеями позорят род. Твоя жена слишком юна, чтобы выносить беременность. Надо изъять плод. Если девочка – ничего страшного, дорастим её в Саду, оставишь себе на память. Мальчик – продолжатель рода – не может быть зачат от простолюдинки. Завтра же доставь свою подстилку в клинику при Соборе. Там всё сделают, я уже договорился».