Одержимые - [57]

Беспокойство Тангенса вызывал сейчас Рико Фабиани. Только его фамилия появилась в печати. К счастью, его не связывали с террористической деятельностью, но зато подчеркивали близкое знакомство Фабиани с дочерью похищенного сенатора и исчезновение обоих за день до похищения Пирелли. Спекуляции бульварной прессы, готовой ради сенсации раскопать даже мельчайшие подробности жизни этой пары, вызвали опасения Тангенса. Сегодня ночью должен состояться первый допрос Пирелли, и пленки с записями показаний сенатора окажутся в руках профессора. Тангенс машинально взглянул на стеллаж, заставленный плоскими картонными коробками, содержащими магнитофонные записи радиосигналов. Этот богатейший архив, являющийся неоценимым подспорьем в научных исследованиях, был идеальным местом для хранения материалов допросов. Итак, с завтрашнего утра ему предстоит заниматься очень важным делом, которое займет довольно много времени. В результате этих допросов появятся новые сообщения в печати и будет намечено направление по дальнейшей обработке пленника. Железное правило не делать никаких записей требовало постоянного напряжения мысли.

В самое ближайшее время ему не следует встречаться с Фабиани. Так было решено. И все же нужно внести поправку в принятый план. Изменение будет касаться только одного — Фабиани не должен участвовать в допросах. Если существует хоть капля сомнения, следует скрыть от него место, где содержится сенатор. Комендант никак не может освободиться от подозрения, что Рико стремится к чему-то, о чем не знает он — создатель и руководитель всей этой подпольной организации. Поведение Рико во время решающего разговора на озере явилось сигналом того, что этот человек старается не только влиять на направление деятельности организации, но и непосредственно руководить самой этой деятельностью. Какой же выход? Его нужно убрать. Как и когда это сделать, Тангенс решит в ближайшие дни.

Комендант самой опасной в Италии террористической группировки почувствовал облегчение. В такой работе сомнения решаются однозначно. Не было и не будет места для кропотливого поиска правды. Целью является уничтожение, сеянье страха, неуверенности. Деморализовать аппарат власти так, чтобы эти люди не знали покоя ни днем, ни ночью. Их семьи должны жить в постоянном, парализующем страхе. И тогда они не в состоянии будут осуществлять власть. Испытывает ли Фабиани такую же ненависть, как Тангенс? Деньги, канал для переброски оружия и боеприпасов — все это действует бесперебойно. А если? Если все это было лишь подготовительной работой для уничтожения его организации?

Нет, это не полиция, не итальянцы, хотя бы даже самые продажные политики. Тут что-то более опасное. Но ломать себе над этим голову ему сейчас не хотелось.

Он открыл дверь и отправился к директору института.

— Не сердись, что я не пришел на заседание, — сказал он. — Я на последней стадии исследований, с завтрашнего утра приступаю к подведению итогов. Пан или пропал, сам понимаешь.

— Ты собрал уже все материалы?

— Почти. С тридцати перехватывающих станций в южной системе и с сорока пяти — в широтной.

— Много работы. И ты хочешь это сделать один?

— Не один. Ведь в моем распоряжении компьютер. Что касается ассистентов, то я предпочел бы как раз к этой работе их не допускать. Заложат в память компьютера какую-нибудь неточность — и пропала работа.

— Ну вот, и ты уже страдаешь той же самой болезнью, что и я? Антипатия к юнцам. — Он приложил шутливо палец к губам. — А вдруг нас здесь кто-нибудь подслушивает?.. Вот люди, которым общество доверило воспитание и обучение молодого поколения. Так разве может в нашей стране быть хорошо, профессор Замбетти?

Они рассмеялись. В институте царила прекрасная дружеская атмосфера. Директор, который был чуть старше Тангенса, не вмешивался в работу своих сотрудников. Замбетти вдруг почувствовал сожаление, что по отношению к этому человеку ему приходится быть двуличным, что нельзя сказать ему прямо: «Старик, я тебя обманываю, уже давно научная работа является лишь ширмой, меня интересует совсем другое».

— Пообедаешь со мной? — неожиданно предложил директор.

— С удовольствием бы, но дело в том, что сегодня я обедаю дома. Конни только что звонила…

— И американская кухня удовлетворяет твой привередливый итальянский желудок?

— Представь себе, что да. Правда, по-американски она готовит только мясо, а остальное — это уже наша кухня, вот я и доволен.

— Счастливчик! Моя супруга хоть и итальянка, но не балует меня домашними обедами.

Они собрались уже было выходить, как вдруг в дверях появилась секретарша института.

— Синьор профессор, пришел какой-то господин из полиции, говорит, что по срочному делу.

— Из полиции? — удивился директор. — Только этого еще не хватало в храме науки. Прошу, пусть войдет.

— Комиссар Зоннтаг, — представился прибывший. — Прошу меня извинить, что беспокою вас, профессор, но… — Тут он посмотрел на Замбетти, и директор поспешно пояснил:

— Профессор Замбетти, мой заместитель.

— В таком случае до свидания, — сказал Тангенс и слегка поклонился.

— Вы можете остаться, профессор. Я пришел предупредить вас, что в ближайшее время на территории института будут находиться мои люди. Они не помешают вам в работе, мы позаботимся об этом. Хотим убедиться, что никто из студентов не принимает участия в деятельности экстремистских группировок, которые в последнее время доставляют нам столько хлопот. Я получил уже согласие ректора.