Очкарик - [218]
Божена опять подошла к дочери и подала ей почищенное и разрезанное на восемь частей яблоко.
— Съешь хоть кусочек.
Она подсунула ей под нос стакан с газировкой. Ивона всегда ее очень любила несмотря на то, что мать ругалась, что полезнее было бы выпить воды с гуашью.
— Красочки тебе купила. Может, выпьешь?
Никакой реакции. Ивона вставала только в трех случаях: в туалет, поставить телефон на зарядку и если слышала рев мотоцикла.
— Доченька, смирись с тем, что он не приедет, — уговаривала ее Божена. — Разве что узнает о наследстве, но тоже не думаю. Возможно, это покажется ему ниже его достоинства. Мужики — чудовища.
Ивона закрыла лицо руками и начала всхлипывать.
— Это не так, мама. — Она заговорила впервые после выхода из укрытия. — Он любит меня. Я знаю. С ним что-то случилось. Я чувствую это, у меня душа разрывается.
Божена подошла и сильно прижала дочь к себе.
— Не будь наивной, — попросила она. — Найдешь себе кого-нибудь. Теперь ты будешь жить как королева. Продашь фабрику, будешь богатой. А когда есть деньги, любовь сама стучится в дверь. Очередь ухажеров уже выстраивается. Каждая любовь — первая.
Ивона вырвалась из ее объятий и выбежала на улицу. Она не останавливалась, пока не выбилась из сил. Девушка стояла, уперев руки в колени, и тяжело дышала. Бег высушил слезы. Она замедлила темп и остаток пути до дома матери Квака прошла быстрым шагом. Ивона еще ни разу в жизни не преодолевала так быстро такое большое расстояние.
Когда она постучалась в убогую хату на опушке леса, Дуня как раз снимала сглаз с алкоголика. Ивона уселась на порог и наблюдала за обрядом. Знахарка прервала молитву, которую бубнила под нос как мантру, и подошла к несостоявшейся невестке. Насыпала ей в ладонь мака, помогла сомкнуть пальцы, чтобы ни одно зернышко не выпало. На ее колено положила ламинированное фото реликвий Богоматери, которое лично привезла из Почаева.
— Держи и молись, — сказала она по-белорусски. — Так, как умеешь. Как сердце подсказывает. По-польски, русски, английски. Главное — искренне.
Ивона вглядывалась в кости, лежащие на нарядной салфетке, и с удивлением заметила, что фотография приятно согревает ее тело. Сначала она почувствовала тепло в ноге, на которой лежала примитивная иконка, а потом потихоньку боль и грусть начали отпускать. Она сама стала легкой, словно впала в подобие транса. Ивона оперлась о дверной косяк, закрыла глаза и вслушивалась в однообразную музыку Дуниных молитв. Очнувшись, она обнаружила, что лежит под периной. Рядом стоял холодный чай в металлическом подстаканнике. Дуня крючком вязала берет. Она заметила, что глаза девушки открылись, и сказала:
— Ты спала тридцать три часа, дочь. К сожалению, у меня нет телефона, а твоя мама, наверное, волнуется. Позвони ей.
Ивона встала. Она чувствовала себя свежей и сильной.
— Вы сделаете мне, как тому мужчине?
— А в чем твоя проблема? — Шептунья дотронулась до ее подбородка и чуть подняла его. Ивона отвела глаза. — Только правду говори. Что тебя беспокоит? Твое признание останется здесь, провалится словно в колодец. Иначе, если будешь неискренней, Бог тебе не поможет.
Ивона прижалась к старушке и заплакала.
— Я беременна. А он пропал.
Дуня погладила ее по голове и отвернулась к кухонному столу. Изба была небольшая. Сидя на стуле, можно было дотянуться до всего. Она достала из серванта пачку сахара и начала насыпать на газету небольшие горки. Считала «по-своему», пока не решила, что хватит.
— Любишь этого парня? Хочешь этого ребенка? — спросила она.
Ивона сразу закивала, вытерла слезы.
— Сорок точек, — пояснила шептунья. — Над каждой молишься, читаешь «Отче наш», «Верую» и «Иже херувимы». По-польски, если по-нашему не умеешь. Как прочитаешь, пометь горку пальцем. Когда все будут помечены, собери этот сахар и брось его в чай.
Потом она оторвала от газеты еще кусок бумаги и насыпала в него мак.
— Это насыпь во все карманы, а когда будешь стирать одежду, подсыпай, обновляй. Когда кончится, купи еще и освяти в церкви или приди с ним ко мне. Страх будет обходить тебя стороной. Останется только здоровый, который мотивирует человека и отводит от опасности. Паники не будет.
Еще она дала ей сухую корку хлеба и налила в бутылку из-под кока-колы воды из ведра. Помолилась над ней, перекрестилась.
Пей каждый день по глотку-два, не больше. Думай о своем любимом. Хлеб разломай и съешь сухим, как просфору, то есть вашу облатку. Не урони ни крошки. Если сделаешь все это, Юрка вернется к тебе.
Она замолчала. Посмотрела на висящую под вышитой макаткой икону и перекрестилась. Ивона сделала то же самое.
— Если жив, — уточнила Дуня. — То вернется к нам.
— Меня попросили, я сделал. Как-никак мы были друзьями.
Романовская, не веря своим глазам, глядела на старичка в резиновом фартуке, стоящего у металлического стола. Во время их разговора он не переставал резать мясо и измельчать его в мясорубке, из-за чего периодически прерывал свой рассказ. Они проверили каждый сантиметр мясокомбината Нестерука, но не обнаружили ничего подозрительного. На всякий случай мясо тоже было проверено. Слухи об орудующем в этих местах каннибале нельзя было оставлять без внимания, чтобы избежать ненужных сомнений.
Специалист по психологическим портретам преступников Саша Залусская возвращается в Польшу после семи лет работы в Лондоне. Она не хочет снова служить в полиции, откуда ушла, пережив личную драму. Однако не может и отказаться от поручения спецслужб помочь владельцу музыкального клуба в Сопоте, который подозревает, что партнер по бизнесу и популярный певец намеревается его убить. Саша только начинает собирать факты, когда и в самом деле происходит убийство, но жертвой оказался подозреваемый в злом умысле музыкант.
Герой книги по имени Макс, спасая своего друга, попал в городскую банду. Он становится учеником банды, и его начинают обучать, как и каким образом нужно выходить из любой ситуации. Главарь банды был прежде крестьянином, давшим клятву о свободе, он благодаря своим поступкам, словам и решениям стал очень влиятельным и уважаемым человеком для всех, даже для своих врагов. А ведь раб, давший клятву, становится рабом своей клятвы, даже если клятва дана о свободе.
Эта книга не о любви и не о вере. Эта книга, в которой любовь и вера выступили в роли необходимых инструментов, подобных перу и чернилам. Эта книга о тьме. О той тьме, в которой мы веселимся и смеемся, в которой любим и верим, в которой готовы умирать. О той тьме, в которой мы привыкли жить.
Что скрывается за мечтами? Что хранит молчание, пока продолжается путь? Что показывает свой оскал, когда приходит время остановиться на грани отчаяния? То, что принято не замечать. То, что рано или поздно начинает кричать совершенно незнакомым голосом. То, что заслуживает внимательного наблюдения, пока оно еще мирно спит где-то в глубине…
Вы прошли ПЕРЕРОЖДЕНИЕ. Вы встретили ДВЕНАДЦАТЬ. Войдите же в ГОРОД ЗЕРКАЛ ради окончательной расплаты. Город, в котором выживших ждет второе пришествие невыразимого зла. Двенадцать были уничтожены 20 лет назад, и ужасающий век тьмы, обрушившейся на мир, закончился. Оставшиеся в живых постепенно выходят из убежищ. Они мечтают об обнадеживающем будущем и полны решимости построить общество заново. Но далеко, в мертвом мегаполисе, ждет он: Зиро. Первый. Отец Двенадцати. Мучения, которые разрушили его человеческую жизнь, преследуют его, и ненависть, порожденная его перерождением, горит ярко.
Скотт Кэри – обычный американец с не совсем обычной проблемой: он стремительно теряет вес, однако внешне остается прежним. И неважно, взвешивается ли он в одежде, карманы которой набиты мелочью, или без нее – весы показывают одни и те же цифры. Помимо этого, Скотта беспокоит еще кое-что… Его новые соседи Дейдре Маккомб и Мисси Дональдсон. Точнее, их собаки, обожающие портить его лужайку… Но время идет, и тайная болезнь Скотта прогрессирует с каждым днем. Не повод ли это что-то изменить? Именно поэтому, пока город готовится к ежегодному забегу в честь Дня благодарения, Скотт, несмотря на все разногласия, решает помочь своим соседкам стать частью Касл-Рока и наладить их взаимоотношения с жителями.
В 1992 году я случайно обнаружил, что десятилетний сын моего знакомого обладает совершенно невероятными способностями. На протяжении многих лет я пытался узнать о нем больше и найти объяснение этой аномалии.И вот, перед вами – эта история.Тяжело подобрать слова, чтобы ее описать.Фантастическая.Загадочная.Необъяснимая.Эта история ставит под сомнение всё, что современная наука знает о человеке, жизни и времени.Вы, наверное, спросите, о чём же конкретно речь? Извините, но если я скажу ещё хотя бы одно слово, вы не сможете вместе со мной пройти тот путь, который я прошёл за эти годы.
Доктор Матс Крюгер не мог отказать дочери Неле в просьбе быть с ней, когда родится ее первенец, и скрепя сердце решился на длительный полет из Буэнос-Айреса в Берлин. Доктор панически боялся летать и не ждал ничего хорошего от этого путешествия, но и в самом страшном сне он не мог представить, каким кошмаром оно для него обернется. На высоте девять тысяч метров ему сообщили, что его беременная дочь похищена, а он должен отыскать в самолете свою бывшую пациентку и спровоцировать ее на безумные действия, иначе Неле умрет.
У Тилля Беркхоффа бесследно пропадает сын Макс. Все улики свидетельствуют о том, что мальчик стал жертвой маньяка Гвидо Трамница. Преступник арестован полицией и признался в похищении и убийстве нескольких маленьких детей. Место их захоронения серийный убийца указал, однако о судьбе Макса хранит упорное молчание. Суд признает садиста невменяемым и отправляет его в строго охраняемую психиатрическую лечебницу. Следствию известно о том, что психопат вел дневник, где описывал все, что сделал с жертвами, но найти записи не удалось.
Несколько высокопоставленных чинов Федерального ведомства уголовной полиции кончают жизнь самоубийством самым жестоким образом и при загадочных обстоятельствах. Сабина Немез – комиссар группы по расследованию убийств и преподаватель Академии БКА – сразу заподозрила неладное. Многое указывает на давний заговор и жаждущую мести жертву. Сабина просит бывшего коллегу, временно отстраненного от службы профайлера Мартена С. Снейдера, о содействии в запутанном деле. Но он отказывается сотрудничать и убеждает ее не вмешиваться.
Берлинский адвокат Роберт Штерн признан и уважаем в юридических кругах, однако давняя душевная травма не отпускает его на протяжении вот уже десяти лет. И все-таки пережитое меркнет перед тем, с чем ему приходится столкнуться, когда бывшая подруга Карина Фрайтаг, медсестра в неврологическом отделении, привозит на встречу с ним своего пациента, который нуждается в услугах адвоката. Потенциальному клиенту Симону Саксу десять лет, он неизлечимо болен и утверждает, что пятнадцать лет назад убил человека.