Очевидность и построение. Материалы для критики исторической догматики - [8]

Внешние неудачи этих обеих общественных утопий служат также, вероятно, причиной катастрофического регресса цивилизации в XIV-м веке, который констатируется всеми историками для Европы, а также и для Востока. Мы утверждаем теперь, что также культурная и экономическая реновации, как XV-XVI вв., так и XVIII-XIX вв. относилась к существенным импульсам из иудейской культуры и институтов, в то время как христианство с XIV столетия развивалось к идеологическим догмам статического и почти тоталитарного общества.

Один из самых важных вопросов, который еще при этом полностью не решен: как эта иудейская культура возникла с социологической точки зрения? То, что у иудеев диет речь об этнической единице, которая депортировалась ) из Израиля царем Небукадом (в русской традиции Навуходоносором, царем-изгонятелем), как утверждают пророки старого Завета, нам покажется неубедительным. Слишком необъяснима основная загадка: почему именно полностью уничтоженное государство евреев, да еще и с помощью победивших их вавилонян, снова достигает расцвета. Иудеи, согласно Библии, были изгнаны Навуходоносором, а право отстройки храма получили от Кира. См. вторую книгу Паралипоменон. Какой рациональный мотив должен бы был иметь Кир, чтобы позволять восстанавливать храм?

Но если критически читать пятикнижие Моисея, Тору, то тогда бросается в глаза, что здесь сознательно производится эксперимент установления связи между общим прошлым и совместной идентичностью, из которого развивается совместное социальное согласие с общими ценностями и нормами. Это пятикнижие Моисея являются собственным проектом согласия иудейства. Пророки Ветхого Завета, наоборот, рассказывают преимущественно о многих страшных судах для народов, которых Навудоносор подчинил богу. Результатом этих опустошений и разрушений является эксперимент введения нового мирового порядка. Мировой порядок, в центре которого стоит одно из основательнее всего разрушенных государств, а именно Иерусалим. (Обращаю внимание: лежит между обеими супердержавами: Египет и Вавилон). Из некоторых, в теологических исследованиях до сих пор действительно критически не оцененным разделам «Пророков» будет отчетливо видно, что иудаизм подразумевается, собственно, как моральная революция, являющаяся в свет лишь в фиктивной, национал-этнической одежде[17]^[17].

Мы имеем дело здесь, очевидно, с важными вопросами: как возникает мир, который является собственной основой любой цивилизации и любого прогресса? Вопрос, которому уделялось до сих пор (до нашего столетия) не очень много внимания в исторический литературе, так как в качестве основы любого экономического улучшения рассматривалась лишь успешно выигранная война. Мы утверждаем, что иудейство точно представляет эту общественную инновацию: новый пацифистский, космополитический, гражданский мировой порядок. Тора и Талмуд являются результатом этой культурной революции. Они являются как будто документами учреждения гражданского, пацифистского общества. Впервые развитая логика и социальная мораль в себе организовываются, отказываются от военной власти династий. (Во всех предыдущих государствах развитая логика и социальная мораль господствующих династий была инструментом). В такой форме, возможно, культура иудейства может стать идеальной базой международного космополитического мирового порядка. Международная торговля получает вследствие этого юридическую, межсубъектную базу. Новому лишенному предшественников поколению историков предлагается подтвердить это влияние культурной революции иудейства в средневековье также с точки зрения исторической критики.

Фридрих Лоттер недавно отметил, что центральный правовой принцип, который часто цитировался в средневековье, и до сих пор приписывался всегда только грамоте Генриха IV[18]^[18] (1090), фактически основываетcя на Талмуде[19]^[19]. Итак, если иудейство будет в роли создателей нового гражданского общества, то возникает вопрос, какая же функция остается тогда для христианства и чем объясняется его успех? Этот вопрос в свете общественной функции христианства и его социологической основы был до сих пор актуальным в небольшой мере, так как христианство само себя (с точки зрения определения и легитимации) определяет по своей интерпретацией поздних средних веков—ранних новых времен: верой в Иисуса Христа.

Что является социоэкономическим стержнем христианства? Если анализировать новый Завет без теологической скованности восприятия, будет отчетливо видно то, что центральное послание от всех четырех Евангелий является социал-революционным. Старый союз (союз, который имели иудеи с богом и который может рассматриваться с социологической точки зрения как союз, который бог использовал лишь как фиктивный авторитетный уровень общественной договоренности), был заменен новым союзом. Им стал союз лишенных привилегий иудеев, которые ощущают себя преданными фарисеями и книжниками.

В теологических обсуждениях полностью бесспорным является то, что, если речь о христианах, находящихся в новом союзе, то речь идет об иудеях. Неясно, кем являются фарисеи. Согласно преобладающему теологическому ученому мнению (которое согласно Иосифу Флавию