Очерки прошедших лет - [78]

В октябре она высылает маме справку и три перевода.

Не знаю почему, но совершенно нет писем или записей о моем приезде в октябре на несколько дней в Москву. Поселилась я тогда у мамы. Печурку растапливали не часто, так как газ был и можно было готовить. Я сходила в университет и узнала, что если я приеду, то смогу продолжить учиться. Однако я задумалась о том, как будет с Павликиным и моим пропитанием. В Куйбышеве нас хорошо кормили. Более того, я поступила учиться в местный институт на второй курс. Этот мой приезд в Москву совпал с пребыванием там семьи Шостаковичей. Они часто бывали в Москве и очень помогали моей маме, снабдили ее талонами на обеды в гостинице «Москва».

В письмах, пришедших от Зины в октябре, она сообщает, что получила письма от всех нас (от мамы, меня и Наты). «Писать раньше не было возможности». Надеется, что я смогу взять маму в Куйбышев на холодное время. Просит, чтобы мама обязательно поставила железную печурку — ее легче протопить. Пишет, что она в тепле, сыта и находится в лучших условиях, чем мама. Есть теплое белье, шерстяная кофта и носки. «Надеюсь скоро получить ватные брюки и шерстяные носки, главное — валенки. Если можно, купи теплую шапку-ушанку. А, может, сошьешь сама? Если можешь, пришли к празднику красного вина. Если возможно, купи мне старые сапоги. Здесь можно эти голенища соединить с моими ботинками…» Просит узнать о ее подругах, зайти к ним. Сообщает, что теперь часто справляется без врача, так как набралась опыта.

В письме от 13 октября: «Работы много, но работать не трудно. Врачи и фельдшера учат». Отношения очень хорошие — ей доверяют. «Мы, как можем, помогаем бойцам выздороветь и вернуться на фронт бить немцев. А ты, Ната, если есть возможность, радуйся жизни…»

В день рождения Зины, 11 ноября, я написала ей письмо и отправила ей картинку, намалеванную Павликом. Не очень часто мы отмечали этот день, но в письме я напомнила Зине один такой праздник в ее молодые годы. Тогда, в память их жизни в Америке, мы устроили «сюрпрайз-парти». Собрались с мамой и Зиниными подругами, наготовили вкусного и подарочки и неожиданно для нее (она, может быть, забыла?) приехали к тете Эсе, у которой она тогда жила. Было очень приятно и весело, как часто случается при неподготовленном празднике.

Ноябрь.

«11 ноября.

Дорогая мамочка!

Пять дней я отсутствовала в санроте. Была я выбрана в комиссию по приему подарков для медработников. Подарки из Воронежской области. Я попала в праздники на разбор подарков. 6 и 7 работали двое суток — день и ночь. 8-го тоже привезли подарки, и потому только сегодня закончили раздачу. Ночевала у председателя сельпо — очень хорошие гостеприимные люди. Впервые за все время побыла, вернее, ночевала в домашней обстановке. Подарки из Куйбышева распределили только фронтовикам. Мы здесь считаемся как бы тыловиками.

Получила я в подарок столовую ложку, зубной порошок, конверт, конфету одну и курицу. Приехала в свою часть и окунулась в нормальную работу. Подкралась зима. Я одета тепло, т. ч. не беспокойся. Я должна получить теплое белье, а главное валенки. Тогда совсем будет хорошо. Получила от тебя теплую рубашку, кофточку, 2 пары трико. Мыло — кусок хозяйственного и кусок туалетного, нитки, расческу и зеркальце…»

В моем дневнике вспоминаю о Зинином дне рождения. Пишу о получении от Зины письма: она работой и обстановкой довольна. Пишет о враче, который очень многому ее научил. Мы с мамой надеемся, что вдруг это какие-то более теплые отношения…

Еще одно письмо мне. По-видимому, единственное «левое». Короткое, без подписи, но написано ее почерком. Пишет мне, что хотя положение серьезное, но Красная Армия бьет врага. Пишет о своем друге — враче, которого любит, и он ее тоже. Она надеется в будущем соединить с ним жизнь. Пока она не сообщает об этом маме…

Зима. Декабрь.

«10 дек.

Давно не получаю писем. В стационаре работаю одна. Совершенно нет времени. Ты спрашиваешь, как я провожу время отдыха. Но у меня такового нет. Друзья есть, но времени проводить с ними нет. Когда разобьем врага, а я думаю, что это сбудется в недалеком будущем, и тогда вернусь домой и буду отдыхать и гулять. Ты за меня не беспокойся. Я здорова, чувствую себя хорошо. Теплое обмундирование получила, в том числе и валенки. Пиши чаще…»

В тот же день открытка подруге Нате. Пишет, что времени писать нет совершенно. Сейчас ночь. Однако радуется письмам от мамы и сестры. Много вопросов о муже Наты, о зяте и племяннице. Очень просит писать.

Следующее письмо от 20 декабря на воинском письме-бланке:

«Дорогая мамуся, с Новым годом, желаю тебе всех благ. Уверена, что в следующий Новый год будем встречать вместе. Хоть ты далеко от меня, но ты всегда в моих мыслях. Каждый день читаем с большой радостью об успехах нашей Красной Армии. Недалек тот час, когда разобьем врага и будем жить в мирной обстановке. Мамуся, давно тебе не писала, но ты не беспокойся. Я чувствую себя хорошо. Послала тебе перевод на 300 рублей. Есть ли письма от тети? Пришли мне ее адрес. Если она в состоянии, то ей надо решиться и ехать. Хотя, конечно, в Москве теперь неважно — холод и пр., но она не будет одинока и заброшена. Ты пишешь, что тебе тяжело с Фаней. Я знаю, какой тяжелый у нее характер. Приходится тебе терпеть. Я надеюсь, что Флорочка сможет ненадолго забрать тебя к себе и ты повидаешь Павлика. Так хочется его увидеть. Едет ли Флора к Мише и надолго ли? Мама, я теперь нахожусь в новом месте, близко от передовой линии. Работаю с очень хорошим врачом. Оказываем срочную необходимую помощь. А затем эвакуируем в тыловые госпитали. Работой я очень довольна. Я все лучше и быстрей могу помочь раненому. Хотя здесь более опасно, но находиться здесь интересно… Привет родным и знакомым. Крепко целую. Твоя дочь Зина».