Очерки о проклятых науках. У порога тайны - [177]

(Досье 1. — Письмо № 20.)

В длинном послании — шедевре самоуверенности — адресованном г-ну Барле и датированном 20 августа, можно прочесть: «Его авторитет рухнет перед ученой и глубокой критикой его произведения: «Миссия евреев».

(Досье 6. — Копия письма к г-ну Барле.)

Наконец, в письме, адресованном г-ну Рене Калье и датированном 20 ноября 1886 года, доктор Креститель говорит о двух оккультистах Западной школы и заявляет: «Г-н Сент-Ив открыл ложный путь для этих тружеников; но существует одно очень сильное движение, стремящееся вернуть их на истинный путь».

(Досье 5. — Письмо N9 11.)

Еще 2 декабря он написал восторженное письмо (исполненное одновременно торжествующей радости и наивной доверчивости), где можно прочитать: «Вы больше не мой ученик, дорогой избранный, вы — мое второе «я»!» Еще 5 декабря он сопроводил своим одобрением коллективное письмо трех девочек и их матери, этот «лакомый кусочек», где мы отмечаем следующую фразу: «Не имея возможности досконально изучить доктрину Илии, вы, однако, сумели глубоко постичь ее тайны…»

И вот перед нами два письма того же Иоанна-Крестителя к тому же Освальду Вирту, одно из которых датировано 11 декабря 1886 года, где мы встречаем следующие строки:

«Я наделил вас именами, которые вам не приличествуют, но которые можно заслужить лишь после долгих лет похвальных поступков… Вы видели до сих пор лишь паперть непосвященных, а не само святилище…»

И другое, датированное 13 декабря и включающее в себя такие строки: «По моим представлениям о вашем духе, я должен сказать вам, что вы предстаете передо мной во всё более неблагоприятном виде…

7 декабря я решил подвергнуть вас Критериуму Света Свыше… я воззвал к вашему духу: он пришел в нерешительности и был совсем темным. Испытание показало, кто вы такой; письмо было потребовано обратно[569]. Нам известно, что вы — не посвященный, а тот, кто не понимает, что мы имеем в виду…

Когда солнце сияет на небосводе, живущие во тьме не в силах остановить его лучи… (дословно!)»

Таким образом, ученик, ставший, в свою очередь, учителем, самый продвинутый из адептов, избранник неба, сумевший своими силами раскрыть Великий Аркан Арканов, менее чем за неделю превратился в слепца, который ничего не увидел, идиота, который ничего не понял… Вот что утверждает наш озадаченный понтифик!

Разумеется, это доведенное до «совершенства» лицемерие, шарлатанство и надувательство — а также глупость.

Возмущение подступает к горлу при виде столь дурацкой наглости: Peccatum est stultitia…[570]

Как бы то ни было, эти выдержки могут дать представление об обширной переписке, которую г-н Вирт предоставил в наше распоряжение в последние дни февраля 1887 года.

Впрочем, у нас уже было несколько тетрадей не менее показательных документов. Еще один член Ордена Розы+Креста 2-й степени, г-н Рене Калье, инженер из Авиньона, в это же время передал нам на хранение свою собственную переписку с доктором[571].

С другой стороны, один преподобный отец, впустую растративший столько апостольского красноречия, чтобы наставить на путь истинный этого негодяя и многочисленный «эскорт» жертв его обмана (мы не решаемся назвать эту духовную особу, поскольку, доказывая перед нами невозможность привлечения «Крестителя» к ответственности, он, возможно, не одобрил бы срывания маски с человека, в котором его милосердие хотело видеть лишь безумца), этот преподобный отец написал нам 7 января 1887 года:

— «…Накануне моего отъезда г-н М*** сделал для меня откровения, чьей серьезности он не понимал и чья важность совершенно от него ускользает. Я объясню вам всё в двух словах.

У этой особы есть тайные покои, состоящие из так называемой молельни, где он запирается в одиночестве два раза в день, и маленькой комнаты, где он время от времени украдкой ложится спать, чтобы сбить с толку духов, пытающихся его убить и не знающих, по его словам, об этой каморке. Эти покои находятся в соседнем помещении, где проживает семья г…[572]

Два дня назад мадам Т…, возвратившись со своих оккультных соитий, называемых «духовными», наконец, раскрыла мне страшную тайну. Несчастная вынуждена принимать ласки и объятия не только духов света, но еще и тех, кого она называет «человеко-животными», — смрадных чудищ, отравляющих своим зловонием ее комнату и постель и сочетающихся с ней с целью возвыситься до очеловечения.

Она заверила меня, что они неоднократно обрюхачивали ее и что в течение девяти месяцев этой беременности она испытывала все симптомы и даже внешние признаки своего положения. С наступлением срока она безболезненно рожает и испускает ветры[573] из того органа, откуда выходят дети, когда женщина разрешается от бремени.

Это еще хуже, как вы видите, чем то, что рассказывает де Виллар о сильфидах, саламандрах и домовых. Это превосходит «Графа де Габалиса», причем намного[574].

Я сообщаю вам в точности то, что рассказала мне эта галлюцинирующая бежняжка; я ручаюсь вам в этом своей честью, и я не говорю вам всего».

Было начато расследование с целью сбора новых документов. Оно длилось примерно два месяца. Перед его закрытием решено было вызвать на откровенность ту юную участницу Кармеля, которой г-н Вирт снял пелену с глаз. Г-н Вирт получил задание записать ее подробные показания; с этой целью он отправился в Шалон (май 1887 г.). У мадемуазель Марии М…, лишенной иллюзий и смущенной тем, что она стала жертвой обманщика, хватило смелости всё рассказать. Она мужественно подписала показания, на месте скрепленные подписью г-на Вирта (18 мая 1887 г.). Кроме того, она передала ему огромное досье, где фигурируют, наряду с собственноручными письмами доктора, илийские литургические книги, разоблачающие рукописи в большом количестве и, наконец, автографированные произведения и репродукции кровоточащих гостий — все документы, относящиеся к тайным мистериям «Кармеля Иоанна-Крестителя».