Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века) - [4]
На крайнем юго-востоке находилась долгое время бывшая для многих историков легендарной — Тмутаракань, расположенная на Таманском полуострове.[29] К Тмутаракани относилась, по-видимому, и восточная часть Крымского полуострова с Керчью-Корчевом, упоминаемым в древнейшем русском эпиграфическом памятнике — камне князя Глеба Святославича. Несмотря на то, что Киев имел определенное влияние на Тмутаракань, и на то, что она зачастую являлась убежищем для князей-изгнанников, в основном Тмутаракань была теснее всего связана с Северской землей, что и дает мне право присоединить ее к политической территории Северской земли.
Затем можно снова более или менее точно провести границу по направлению с востока на запад, начиная с Донецкого городища (города Донца «Слова о полку Игореве») — на Ницахское городище б. Ахтырского уезда, где были раскопаны славянские поселения; оттуда — на среднее течение Ворсклы, на нижнее течение Псла и до впадения Сулы в Днепр, где стоял крайний южный аванпост Переяславщины — город Воинь. От него граница идет по левому берегу Днепра до Устья, а от Устья до Остерского городка идет, не приближаясь к берегу Днепра; таким образом, Левобережный Саков, а также расположенные по Левобережью у впадения Десны в Днепр Городец и Ольжичи остаются в пределах Киевского княжества. Река Остер и линия от междуречья Остра и Удая до истоков Сулы и Псла у летописного города Липовца, входившего в состав Чернигово-Северского княжества, отделяли последнее от Переяславльского в те времена, когда оба эти княжества стали уже самостоятельными политическими единицами.
Как видно из всего вышесказанного, в состав Северской земли вошли: вся территория северян, почти вся территория радимичей (за исключением северо-западной части) и юго-западная часть земли вятичей.[30]
Со стороны степи Северская земля включала в себя территорию, заселенную каким-то славянским племенем, отнести которое к северянам вряд ли возможно и которое (как это мы увидим далее), по-видимому, жило совместно с другими племенами, населявшими степи юга Восточной Европы. На территории Северской земли обосновались черниговские коуи, переяславльские торки, половцы и другие тюркские племена, а также, по-видимому, остатки болгаро-алан. Наиболее смешанным было население юга Северской земли, особенно Переяславщины, что, по-видимому, отчасти и способствовало очень раннему разделению единой прежде территории на два особых княжества: Переяславльское и собственно Чернигово-Северское. Это последнее в дальнейшем распалось вначале на два, а затем на целый ряд отдельных политических образований.
Достаточно привести, для иллюстрации разноплеменного состава населения пристепной полосы, хотя бы деятельность Владимира по укреплению порубежья древней Руси с целью обороны от печенегов.
«И нача ставити городы по Десне, и по Востри, и по Трубежеви, и по Суле, и по Стугне, и поча нарубати муже лучьшие от Словень, и от Кривичь, и от Чюди, и от Вятичь, и от сих насели грады; бе бо рать от Печенег, и бе воюяся с ними и одоляя им».[31]
К местному населению, достаточно пестрому, княжеская колонизация добавляла еще «лучших», «ратных мужей» от целого ряда племен древней Руси.
2. Природа края
Северская земля обнимает бассейн Десны, Сулы, Сожи и верховьев Оки. Крупнейшей рекой является Десна со своим притоком Сеймом и небольшими речками, впадающими в нее: Болвою, Судостью, Убедью, Сновью, Свинью, Боловосом (ныне Белоусом) и Остром. На севере по Северской земле текут Сож с Ипутью и часть среднего Днепра. К югу от Остра расположена вся система левобережных рек до Ворсклы: Альта, Трубеж, Супой, Сула с Удаем, Псел с Хоролом и Голтвой, Ворскла, верхнее течение Северского Донца, верховья Дона, Оскола и Уди.
Вся территория Северской земли — сплошная равнина, прорезанная сетью рек, пересеченная рядом холмов и возвышенностей, усеянная в низинах болотами и озерами, местами изрезанная оврагами. Равнина понижается по направлению от северо-востока, где она переходит в Алаунскую возвышенность, к Днепру, и в послеледниковый период она представляла собой сплошную долину, по которой текли многоводные реки, впадающие в Днепр. Северо-восток равнины был покрыт дремучими лесами, остатки которых сохранились и до наших дней. Здесь были знаменитые леса вятичей, пробраться сквозь которые было подвигом. В 1015 г. муромский князь Глеб, обходя дебри вятичских лесов, едет из Мурома в Киев кружным путем через верховья Волги и Смоленск.[32] Илья Муромец, прошедший сквозь леса вятичей, считал свой поход геройством, и в правдивости его слов усомнились, по былине, даже и богатыри Владимира.[33] Мономах в «Поучении детям» говорит о трудном походе «сквозь вятичи». Здесь был расположен Болдыж лес, а между Карачевым и Севском, у р. Брыни, впадающей в Жиздру, стояли знаменитые Брынские леса.[34]
Основная северянская территория с Десной и Сеймом распадается на три главные части: западную, южную и восточную.[35] Западная часть, или Задесенье, сплошь покрыта лесами. Сплошные лесные массивы сгруппированы по Остру и Снови, в силу чего крайний северо-запад носит название Полесья. Сплошная полоса леса и болот тянется от устья Сожи до устья Десны. Возвышенностей мало, за исключением берегов Снови, Ипути и Судости. Чернозем встречается местами, а чаще всего почва представляет собой суглинок и супесок. Иной характер носит южная равнина с ее черноземной почвой. Образуемая левым берегом Десны, Сеймом и Днепром, на северо- и юго-западе она покрыта лесами. Остальная часть представляет собой степь и лесостепь. Западный угол, у Остра, отличается болотистым характером местности, причем летом «броды» часто пересыхают. Берега Десны почти повсюду покрыты остатками лесов, отроги которых несколько не доходят до Днепра и являются как бы своеобразной границей, отделяющей Чернигово-Северское княжество от Киевского, владевшего узкой полоской земли на Левобережье.
Многовековая история СССР насыщена героической борьбой с иноземными захватчиками. Народы нашей страны пытались поработить немецкие псы-рыцари и монголо-татарские завоеватели, англо-французские интервенты и американские империалисты, японские самураи и гитлеровские варвары. В борьбе с врагами наши люди проявляли исключительную стойкость, мужество, героизм и свободолюбие. Вот почему на земле России всегда терпели крах все коварные замыслы интервентов, бесславно гибли их захватнические армии. Такая же участь ждет и современных поджигателей войны, вынашивающих новые планы завоевательных походов против Страны Советов.В книге авторы убедительно рассказывают о многовековой истории вооруженной борьбы нашего народа с иноземными захватчиками, за свободу и честь своей Родины.Книга рассчитана на массового читателя.
В издании, приуроченном к столетнему юбилею ученого, будут представлены две монографии из богатейшего научного наследия крупного советского историка Владимира Васильевича Мавродина «Образование древнерусского государства» (Л., 1945) и «Образование единого Русского государства» (Л., 1951). Работы объединены одним научным подходом и общей идеей создания и развития русской государственности.
Классовая борьба трудящихся масс сопровождает и возникновение феодального общества в древней Руси, установление феодальных форм эксплуатации, на начальных Этапах развития феодализма мало, чем отличавшихся от рабства. Классовая борьба проходит красной нитью через всю историю Руси периода феодальной раздробленности. Она отражает стихийное недовольство крестьянства растущим феодальным гнетом, развивающимися и распространяющимися вширь феодальными формами зависимости.
«Еще в древней летописи «Повести временных лет» мы встречаемся с попыткой рассказать о том, «откуда есть пошла Русская земля… и откуда Русская земля стала есть»…С тех пор немало прошло времени и немало ученых пыталось разрешить волнующую проблему происхождения терминов «Русь», «русские», «Рось», «росы», «Россия». Высказаны были самые различные предположения и чаще всего пытались найти ответ, прибегая к поискам истоков термина «русь» где-то за пределами земель восточных славян.Так появились различные теории происхождения термина «русь» — норманская, литовская, финская и др.».
Книга видного советского историка является переизданием трех его трудов «Петр Первый» (1948 г.), «Классовая борьба и общественно-политическая мысль в России в XVIII в. (1725–1773 гг.). Курс лекций» (1964 г.), «Под знаменем Крестьянской войны» (1974 г.). В ней прослеживается история Русского государства на протяжении трех четвертей XVIII в.; раскрывается значимость петровских реформ в деле преобразования всех сторон жизни государства; рассматривается вся совокупность проблем, связанных с анализом развития общественно-политической мысли; рассказывается о грозных событиях крестьянской войны под предводительством Емельяна Пугачева.Для историков, а также всех интересующихся историей нашей страны.
Дурная традиция в русской дворянско-буржуазной исторической науке приводила к тому, что знатоки военно-морской истории начинали ее с пресловутого «.. призвания варягов», несмотря на то, что уже были опубликованы источники, изучение которых дало бы возможность отодвинуть «первую страницу русской морской истории» ко временам, предшествующим легендарным событиям 862 г.
Книга рассказывает об истории строительства Гродненской крепости и той важной роли, которую она сыграла в период Первой мировой войны. Данное издание представляет интерес как для специалистов в области военной истории и фортификационного строительства, так и для широкого круга читателей.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.