Очерки истории чумы. Книга II. Чума бактериологического периода - [37]

Наиболее опасными местами, откуда чума могла проникнуть в Россию, Ливкин считал приграничные с Афганистаном районы Индии и Кашмир. Поэтому он лично с особой тщательностью проверял информацию относительно обстановки в этих районах. Его пребывание в Амритсаре и Лахоре давало возможность беседовать с людьми, прибывающими из интересовавших его мест.

Работа близилась к завершению. В Петербург было направлено уже несколько сообщений, Ливкин дал команду о возвращении агентов. В то же время его не покидала мысль о том, что болезнь может распространиться на северную и северо-западную часть Индии. Хотя она и пошла на убыль, но это не снимало угрозы для территории России. Для контроля над ситуацией он решил подобрать надежного человека, который должен будет регулярно направлять ему сообщения в Россию. Таким человеком стал торговец Ибрагим-бей, которого Ливкин хорошо изучил и проверил на конкретных делах.

После подробных бесед со своими помощниками по поводу их работы и полученных впечатлений он выразил им благодарность, выдал причитающиеся суммы и в сопровождении Хаджи Нияза отбыл в Карачи, где находился наиболее опасный очаг эпидемии. В это время смертность в городе достигала 34-х случаев в день. После Карачи Ливкин посетил Бомбей, где также находился крупный очаг чумы.

На основании изучения полученных данных Ливкин сделал вывод, что англо-индийские власти достаточно энергично и квалифицированно организовали работу по борьбе с чумой и их усилия дают положительные результаты. Однако разведчик считал, что, пока эпидемия полностью не ликвидирована, есть опасность заноса ее в другие районы, в том числе и на территорию России. Он был свидетелем возникновения небольшого очага болезни недалеко от Дели. Он посетил это место и в результате бесед с врачами пришел к выводу, что чума занесена из Карачи, откуда прибыли два человека к своим родственникам. По представлениям того времени занос эпидемии не исключался на любую территорию, в том числе в Афганистан и далее в Среднюю Азию.

В этой связи он принял дополнительные меры по изучению потоков населения из Индии в Афганистан, Персию и Среднюю Азию.

В результате были получены любопытные данные. После открытия Суэцкого канала полностью прекратился вывоз индийских товаров в Среднюю Азию, так как это стало нерентабельным. Поэтому остановился и поток людей. Из-за подозрительности, а то и просто враждебности к чужеземцам со стороны афганцев практически прекратились сношения Индии с Персией через Афганистан. Религиозный фанатизм и полный произвол по отношению к иноверцам, в том числе к мусульманам шиитского толка — персидским подданным, до крайности ограничили круг лиц, пользующихся проходом через Афганистан.

На основании полученных сведений Ливкин сделал вывод, что в существующих условиях проникнуть из Индии в Среднюю Азию и, следовательно, занести туда чуму можно только через Кашмир и верхнюю долину Инда, где есть проход на российскую территорию. Однако в связи с усилением пограничного контроля с российской стороны и этот теоретический вариант отпадал.

Предложения Д.И. Ливкина комиссии принца Ольденбургского сводились к следующему:

1. Приостановить формирование карантинных отрядов вдоль афганской границы в связи с отсутствием реальной опасности распространения чумы на территорию Средней Азии.

2. Усилить контроль за лицами, прибывающими из Индии, и товарами индийского происхождения.

3. Полностью закрыть границу в случае появления чумы в Афганистане или сопредельных с ним странах, поскольку потери от торговли в результате этой акции будут меньше затрат на карантинные меры.

Предложения были доложены Ливкиным комиссии после благополучного возвращения в Петербург в июне 1899 г. Задание, данное разведчику, было выполнено.

Одновременно Ливкин проводил работу по сбору политической информации. Отсутствие постоянных представителей России в Индии зачастую вело к искаженному представлению о положении в этой стране. Поэтому разведчик стремился разобраться не только в том, насколько прочным является положение англичан в Индии, но и в глубинных внутренних процессах, происходящих в индийском обществе.

Александр Александрович Владимиров (1862–1942).

Видный русский микробиолог, эпидемиолог, эпи-зоотолог и общественный деятель в области борьбы с туберкулезом. По окончании в 1888 г. медицинского факультета Дерптского института изучал бактериологию у Р. Коха. Возвратившись в Дерпт (Тарту), был ассистентом кафедры гигиены и ассистентом бактериологической станции ветеринарного института. С 1890 г. — помощник заведующего эпизоотологическим отделом Института экспериментальной медицины; с 1895 г. — заведующий этим отделом, ставшим центром изучения сапа, туберкулеза и др. зоонозов. В 1897 г. Владимиров организовал при эпизоотологическом отделе ИЭМ лабораторию для изучения бубонной чумы и изготовления противочумных препаратов, переведенную затем в кронштадтский форт «Александр I». В 1918–1927 гг. — директор ИЭМ; в 1914–1926 гг. — профессор кафедры эпизоотологии Женского медицинского института в Петрограде.

До последних дней жизни работал в микробиологических учреждениях Ленинграда. Он опубликовал около 50 научных трудов на русском и иностранных языках, преимущественно по сапу и туберкулезу. С его деятельностью тесно связано введение в медицинскую и ветеринарную практику туберкулина и маллеина.