Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода - [127]

Зависимость эпидемий чумы от метеорологических условий. Осень в Гвропе, Малой Азии и в Закавказье предоставляла наиболее благоприятные условия для развития «чумной заразы»: на это время года падал, в большинстве случаев, максимум эпидемий чумы. В связи с этим у антикоитагионистов (миазматиков) возникал естественный вопрос: «Если в основе эпидемии чумы лежит контагий, продукт больного организма, то отчего он обнаруживает в различное время года различную степень нергии?»

Естественно, что теория чумного контагия не давала на него ответа. Но возникало предположение, что в развитии эпидемий чумы участвовал какой-то неизвестный фактор Z. Он существовал и развивался не только в организме человека, но и в другой среде, в силу каких-то внеш них факторов, которые слагают его волну и определяют его ход. Но что это за фактор?

Н.К. Шепотьев, анализируя ход эпидемий чумы в Астраханской губернии, имевших место в начале XIX столетия (см. очерк XIV), пришел к следующим выводам.

Во-первых, развитие чумной заразы в Астрахани шло в обратном отношении к высоте стояния воды в Волге, а, следовательно, и к высоте уровня почвенной воды, так как последняя величина колеблется в зависимости от первой.

Во-вторых, развитие чумной заразы в Астрахани шло в течение иссны и лета — в прямом, а в течение осени — в обратном отношении ходу средней температуры воздуха. И в частности, нарастание чумной заразы в Астрахани в 1807 г. от весны к средине осени шло в параллели с возрастанием почвенной температуры и в то же время в параллели с понижением почвенных вод.

Он также считал, что этими «физико-динамическими факторами природы» определялось развитие эпидемии 1692 г. (см. в очерке VII), которая началась в июле, но наивысшего разгара достигла в конце сентября и в начале октября, когда тепло воздуха концентрируется в почве, а в декабре прекратилась. Чума в 1727 г. прогрессировала, хотя и в небольших размерах, осенью того года. В следующем году, в начале весны, когда температура почвы достигла своего минимума, а почвенная вода начала подниматься, эпидемия ослабла, а в конце июня, — с нарастанием тепла в почве и с понижением воды в Волге, а вместе с тем и почвенных вод в Астрахани, — она достигла максимального своего развития (см. очерк XI).

Природа самого фактор Z так и осталась тогда не установленной, по считалось, что его активность зависит от влажности почвы — чем она больше, тем значение фактора меньше, и, наоборот (здесь мы бы хотели предостеречь читателя от поспешного отождествления фактора Z с пораженными чумой грызунами и паразитирующими на них блохами).

В Индии: болезнь внезапно, со всей жестокостью, обнаруживалась в до сих пор «здоровом месте», удерживалась на той же высоте в течение одной или многих недель, потом ослабевала и через некоторое время вспыхивала снова; между тем она так же внезапно появлялась в другом, иногда весьма отдаленном регионе, и щадила смежные страны или поражала их позже, «когда соседние места были уже вполне проникнуты болезнью».

Контагионисты не могли объяснить исчезновение контагия при продолжающейся чуме. Многочисленные наблюдения в очагах эпидемий свидетельствовали, что неожиданное понижение температуры воздуха, сильный северный ветер (или даже без видимой причины) приводили к тому, что заболеваемость вдруг уменьшалась, симптомы болезни делались легкими, ее течение замедлялось, люди, как правило, быстро выздоравливали. Новые случаи заболеваний были уже доброкачественными. Больные, заведомо имевшие чумные бубоны и карбункулы — в нагноении или нет, — продолжали заниматься своими делами и ходили по улицам, не принося вреда окружающим. Самые трусливые жители убеждались во мнении, что в это время болезнь потеряла свойственную ей заразительность.

Оба крайних учения об эпидемиологии чумы стали сближаться, и в конце 50-х годов XIX столетия они слились в новое учение, по которому чума, подобно брюшному тифу и холере, признавалась за контагиозно-миазматическую болезнь. В «заразительном начале» таких болезней профессор В.В. Пашутин давал следующее разъяснение: «Миазматический контагий, проникнув в тело человека и вызвав его заболевание, испытывает вместе с тем какую-то метаморфозу, теряя способность прививаться к новому живому телу. Произведя известное действие в живом теле, рассматриваемый контагий обязательно должен попасть в почву или вообще оставаться некоторое время вне живого тела, чтобы, совершив ряд превращений, снова сделаться способным к развитию в человеческом организме; затем ему опять необходимо побывать во внешней среде для восстановления своей болезнетворной действительности». Поэтому при контагюзно-миазматических болезнях в больш инстве случаев заболевают не те субъекты, которые находятся в тесном контакте с больными, а те, ко торые живут на почве, получившей извержения больного, его труп и прочее, хотя вместе с тем лица эти никогда не были вблизи живого зараженного субъекта. Такие болезни могут появиться не везде, куда придут зараженные ими субъекты, так как не всякая местность представляет необходимые условия для культивирования их заразного начала; для одной и той же местности, время года, состояние температуры и влажности воздуха и особенно почвы имеют весьма существенное влияние на интенсивность распространения болезни.