Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода - [129]

Болезнь поражала либо легкие, либо лимфатические железы, и таким образом наблюдателю легочная чума представлялась как бы ее частной ф орм ой. Поэтом у народ в Гузерате во время эпидем ии 1819–1821 гг. различал бубонную болезнь (Ghant-ka гоу) и легочную (Kokla-ka-roy). Случаи, в которых легкие были фокусом болезненного процесса, протекали гораздо быстрее и злокачественнее тех, где развивались бубоны. Больные нередко умирали уже через 48 часов и ранее, если, как иногда бывало, кровохарканье являлось тотчас с началом болезни, больной сразу впадал в кому и через несколько часов погибал.

В некоторых районах Индии чума с кровохарканьем преобладала над бубонной. Там, где этого не происходило, она все равно обращала на себя внимание врачей в начале каждой эпидемии. Бубонная форма болезни появлялась позже, но нередко заканчивалась кровохарканьем (вторично-легочной чумой).

Смертность при таких эпидемиях была больше, чем при холерных. Английские врачи убедились, что из числа заболевших умирало 75–80 %, правда, они не приводили статистику смертности в зависимости от клинической формы болезни.

Для приблизительного указания числа заболевших упомянем только, по мнению А. Гирша, о достоверном и многими наблюдателями подтвержденном факте, что в Пали, городе, где находилось около 20 тыс. жителей, в течение 7 месяцев (с июля 1836 г. до января 1837 г.), умерло 4 тыс. Принимая во внимание 70 % смертности, можно предположить, что заболело 6 тыс. человек, т. е. почти 30 % всего населения города.

Гирш назвал легочную форму чумы индийской (бубонную — левантийской) и отметил, что она господствует эндемически в северных провинциях Индостана, но иногда распространяется и на другие территории полуострова. Он также указал на чрезвычайно редкое появление болезни вне ее природных границ и невосприимчивость к ней европейцев.

Крайне любопытны результаты поиска аналогичных эпидемий, проведенные Гиршем в доступных ему трудах авторов того времени. В отчетах русских врачей Зейдлица, Четыркина, Витта об эпидемии чумы во время войны с Турцией 1827–1829 гг., а также у Вагнера, писавшего о чуме в Одессе в 1835–1837 гг., нигде не упоминается о кровавом кашле. Шуллер, наблюдавший чуму в 1819 г. в Бессарабии, писал, что эта болезнь отличается от тифа именно отсутствием поражения легких. «Множество сочинений о чуме 1813 г. на Мальте и Ионических островах я прочитал внимательно и также не нашел в них ничего о кровавом каш ле и вообще о страдании легких. Было бы утомительно и бесполезно и для автора, и для читателей продолжать, таким образом, обзор литератур», — констатировал Гирш (1853).

Тогда он обратился к источникам прошлых веков. Но результат его изысканий был таким же. Так, Орреус в описании московской чумы 1771 г., даже не упомянул в симптоматологии болезни о кровавом кашле.

Шено в описании валахской чумы 1755 г. и Руссель в классическом трактате о чуме в Алеппо 1760–1762 гг. указывали на то, что у больных чумой не было замечено ни кашля, ни болей при дыхании. Руссель даже подчеркнул отсутствие легочного синдрома у больных чумой: «Я имел случай наблюдать только кровотечение из носа и из матки. У некоторых больных я видел и легочное кровотечение; но так как они уже прежде подвержены были кровохарканью, то я считал его не столько чумным припадком, сколько возвратом прежнего страдания».

В литературе об эпидемии чумы 1709–1711 гг., последней в Германии, намеки на кровавый кашель находятся в донесениях из Розенберга, из Гамбурга, но не более.

В монографии Ходжеса о Лондонской чуме 1665–1666 гг., сказано: «Где легкие слабы, нежны, расстроены, вообще конец дурной. Я почти не могу припомнить, чтоб кто с дурными легкими мог избежать болезни». Но в число симптомов чумы Ходжес не включил кровавый кашель, что без сомнения он бы сделал, если б наблюдал его.

В результате своих изысканий Гирш пришел к выводу, что как описаниях эпидемий чумы от XVII до XIX, так и XVI столетия, нет и речи о кровавом кашле как о существенном клиническом проявлении эпидемий чумы. Только возвратясь к XIV столетию, он обнаружил в трудах европейских ученых и русских летописцев описания легочной чумы в «пандемическом распространении». Хотим обратить внимание читателя на то, что в этих фактах есть какая-то загадка, — десятки тысяч людей переносят чуму в самых тяжелых септических и бубонных формах, эпидемия продолжается в холодное время года (как в Лондоне в 1665 г. или в Москве в 1771 г.), однако перехода этих форм во вторично-легочную, нет. Причем нет его на протяжении нескольких столетий! Но вот небольшие изолированные горные популяции вдруг оказываются пораженными легочной чумой (очерк XXIV).

Организация первых карантинов в России. Первая в России пограничная застава «дня предохранения от заразных болезней» учреждена в 1592 г. (Мирский М.Б., 1996). По данным Я. Чистовича (1883), карантинов, аналогичных тем, которые существовали в европейских странах, в России не было до 1738 г., т. е. до появления в армии, воевавшей с турками, сильной чумы (см. очерк IX). В числе мер, принятых тогда к прекращению эпидемии и к остановке распространения ее внутрь страны, а особенно к Москве, явилась мысль о карантине, и главным карантинным трактом избран Харьков, который и был оцеплен заставами. Городом и карантином управлял местный губернатор, генерал-лейтенант князь Н.Ю. Трубецкой (1699–1767). Но этот карантин просуществовал около года. С прекращением пограничной эпидемии, его закрыли. Подробности организации карантина не сохранились.