Очерки гарнизонной гауптвахты - [13]

— Слушай, Руслан, садись тоже возле ворот. На флакон насшибаем денег.

Напарник смотрит на меня дикими глазами.

— Попрошайничать?!

— Чувство достоинства не позволяет? — возмущаюсь я. — По-моему, в нашем положении думать о достоинстве глупо.

— А почему я? — сопротивляется Руслан.

— У тебя рожа татарская.

— У тебя тоже татарская, — не сдаётся вредный напарник. — На себя в зеркало давно смотрел?

— Твоя татаристее моей. Я — просто чернявый, а у тебя ещё и скулы лопатой, — убеждаю я, становясь похожим на нациста, оценивающего полноценность человека путём измерения черепа линейкой.

— А если спросят, почему я попрошайничаю?

— Скажешь, что убежал от дедовщины и злых командиров. У нас народ сердобольный, жалостливый.

Худой Руслан с наголо стриженой головой и в мятой форме, в самом деле, имел такой жалкий забитый вид, что, по моим расчётам, ему немедленно должны набросать целую кучу денег.

Мы немного попрепирались. В конце концов мне удалось его убедить. Мы завернули за угол, привели форму Руслана в ещё более нищий вид, и страдалец отправился к мечети.

Стриженый Руслан, сидящий у ворот в позе «лотоса», напоминал пленного башкира из пугачёвского войска, ожидающего казни. Я, стоя за углом, умирал со смеху, глядя, как попрошайничает мой напарник. Посетителей в мечети было прилично: наверное, был какой-нибудь мусульманский праздник. С удовольствием я наблюдал, как кучка денег возле ног Руслана постепенно росла.

К концу обеда Руслану удалось насшибать достаточную сумму. Мы понеслись к ближайшему ларьку, где купили бутылку «Абсолюта» (в те времена водка продавалась в ларьках и была зачастую палёная, но нашим «коллегам» было пить всякую гадость не впервой) и на сдачу два «Сникерса», которые тут же сожрали. Любому военному известна дикая тоска по сладкому, которого в армейском рационе практически нет.

«Абсолют» бомжам мы благоразумно не вручили, пообещав отдать водку по окончании работ. «Коллеги», узрев пойло, заработали как два хороших экскаватора. Мы с Русланом отправились в местный кинозал, в котором сотрудниками кинопроката просматривались фильмы перед отправкой в кинотеатры. До конца рабочего дня мы успели посмотреть пару каких-то тупых американских боевика.

В конце дня «Абсолют» был торжественно вручён «коллегам». Работодателю бомжи сказали, что мы с Русланом работали не покладая рук, без перекуров и перерывов. В наряде рабовладелец, видимо, довольный дневной канавной выработкой, поставил желанную «пятёрку». Он велел нам отправляться на губу своим ходом, пообещав, что позвонит Абдрахманову и скажет, чтобы машину за нами не присылали.

— Если бы вы были солдатами, я бы вас не отпустил, — подчеркнул он, отдавая подписанный наряд.

Довольные, мы отправились пешком к Красным казармам. По дороге с нами случилось одно не очень приятное происшествие. Переходя через центральный проспект города, мы нарвались на патруль. В патруле обычно один офицер и два курсанта. Если бы офицер был наш, училищный, проблем бы не было. Но мы успели разглядеть, что курсанты наши, а офицер — старший лейтенант — с голубыми погонами, ватухан.

— Стоять! — закричал старлей, и патруль помчался за нами.

Курсанты разглядели, что мы — свои, чернопогонники, поэтому преследовали нас вяло. Зато старлей нёсся за нами как сайгак. Застарелое соперничество между родами войск заставляло его преследовать нас до посинения. Это ведь так здорово: поймать нарушителей из другого училища, тем самым выполнив план по поимке. За своими ватуханами он бы не стал так бежать.

Наш внешний вид, в самом деле, оставлял желать лучшего. Без головных уборов и ремней, в мятой форме, мы бросали вызов всем воинским уставам, вместе взятым. Хоть в том не было нашей вины, что мы оказались в центре города в таком затрапезном виде, мы всё равно удирали от патрульных. Ведь в армии наказывают за то, что попался. Если бы нас поймали, начгуб, за то что попались, влупил бы нам дополнительных суток от души. И сидеть бы нам с Русланом до конца света на проклятой киче.

Последний раз я убегал от патруля год назад, когда ходил без увольняшки на переговорный пункт. Выходя из дверей я нос к носу столкнулся с ватуханским патрулём. Гнали они меня тогда долго, кварталов пять-шесть. Но мне удалось оторваться.

Мы с Русланом в отчаянии «поддали газу», прилично оторвались от преследователей и заскочили в троллейбус, уже закрывавший двери. Нам повезло — красный свет на светофоре остановил преследователя. Мы прилипли к окну на задней площадке троллейбуса и со злорадством наблюдали, как отчаянно офицер пытается перебежать дорогу на красный свет, чтобы догнать нас и поставить лишнюю галочку в плане поимки нарушителей. Он немного не успевает; троллейбус трогается, и Руслан показывает старлею средний палец.

Продуктовый склад

Вечером в наряд по гауптвахте заступил первый курс нашего факультета, и мы немного приуныли. Наше уныние не скрасила даже жратва, которую Слон с Ванькой наворовали на продуктовом складе, куда их забрали утром на работу. С первым курсом сидеть муторно: уж больно первокурсники суетливые и исполнительные! Выводные боятся отпускать курить в прогулочный дворик, боятся устраивать вечерние поединки, боятся отбирать у солдат масло и отдавать нам, курсантам. Всего боятся.