Очерки гарнизонной гауптвахты - [12]

Квадратного вида «браток» в короткой кожанке выбирает Слона и Ваньку. У писаря в руках волшебным образом исчезает пластиковая табличка и появляется пачка нарядов на работы. Счастливчикам выписывается наряд, и они уезжают с братком.

Я смотрю на покупателей и удивляюсь, как им не совестно использовать рабов в конце двадцатого века. Вон стоит опрятная женщина среднего возраста, по виду похожая на учительницу. Неужели не знает, куда она пришла и кого выбирает для грязной муторной работы?

Строй постепенно редеет, и я начинаю волноваться. Ко мне подходит скромно одетый пожилой человек и кивает на меня:

— Вот этого!

Писарь моментально заполняет на меня наряд.

— И этого! — добавляет дядька, указывая на Руслана.

Нам с Русланом повезло в сегодняшней лотерее. Ноги сами несут к выходу.

Мужичонка оказался с городского кинопроката — организации, которая хранит и развозит фильмы по городским кинотеатрам. Наша с Русланом задача — до конца дня выкопать канаву. В выданном мужичку наряде на работу должна быть проставлена оценка нашей сегодняшней работы. Начгуб любит говорить, что его рабы, извиняюсь, заключённые работают только на круглые «пятёрки». За оценку «четыре» он добавляет трое суток, за «тройку» — пятеро, за «двойку» — десять. В наших интересах быть сегодня отличниками по копанию канав.

Комендантская машина привозит нас на место. Нас охраняет вооружённый автоматом выводной. Мужичонка отпускает конвоира.

— Не сбегут, — утверждает он, указывая на нас.

В этом он прав. Это для солдат-срочников необходим конвой при работах. Солдат может сбежать. Курсант же не сбежит: он пришёл в армию по доброй воле.

— Поэтому я всегда выбираю курсантов, — скалится мужичонка. — Проблем меньше.

Мы копаем канаву с двумя гражданскими мужиками бомжеватого вида. Наш вид тоже не лучше — головные уборы и ремни нам не выдали, поэтому мы сами напоминаем бомжей. Копать тяжело: постоянно попадаются камни и корни. Через час работы Руслан взбунтовался:

— Пошли они все нахрен! — высказался он и швырнул лопату. — Я не раб!

Я испугался. Наряд у нас на двоих. Поставит работодатель за нашу работу «двойку», и придётся сидеть на нарах до середины мая. Не вовремя у напарника проснулось свободолюбие, ох, не вовремя! Поэтому я отвожу Руслана в сторону и пытаюсь надавить на совесть:

— Руслан, ты ведь меня тоже подставляешь! Мне десять суток лишние не нужны. У нас на двоих наряд!

Но напарник упирается. Видя, что его не переубедить, я начинаю усиленно искать выход из неприятной ситуации. Я подхожу к мужикам.

— Один хрен, до вечера с канавой не управимся, — равнодушно говорит один из копателей. — Тут до хрена работы!

— Хозяин велел до вечера выкопать, — возражаю я, вспоминая приказ работодателя.

— Это он так, чтобы вы не филонили! — смеётся мужик.

— Работать неохота? — сочувствует второй, судя по наколкам на руках, недавно отсидевший.

— Конечно! У вас работа измеряется в рублях, а у нас в сутках, — вспоминаю я бессмертный фильм.

Наколотый понимающе кивает. Видно, что ему понятны наши «зековские» проблемы.

— Пузырь поставишь, прикроем, — предлагает он. — Без базара!

Я возвращаюсь к Руслану и рассказываю о сделке.

— Что толку, — горестно качает головой впавший в депрессию курсант. — Бабок нет один хрен.

У нас нет денег, это верно. Даже если бы и были, всё равно бы не взяли их с собой на губу. Я возвращаюсь к мужикам:

— Не обещаю, но мы постараемся достать флакон.

Мужики верят обещанию и начинают буравить почву с удвоенной силой. Моё невыполнимое обещание оттянет время, но что делать дальше, я не знаю. Голова усиленно работает, решая задачу, где раздобыть флакон, но ничего не придумывается.

Мы оттягиваем время до обеда. Перед обедом появляется наш работодатель. Он смеривает глазами вскопанное и качает головой. Я развожу руками и пускаюсь в пространные объяснения, что земля, дескать, плохая, одни камни да корни. Рабовладелец слушает вполуха, затем объявляет перерыв на обед и нехотя выдаёт нам с Русланом талоны на питание.

Талоны можно отоварить в ближайшем ПТУ. Мы идём в столовую. Там как раз большой перерыв, и мы обедаем в толпе пэтэушников, которые с любопытством косятся на нас. Вопросов, правда, не задают. Наверное, они уже не раз видели нашего брата заключённого: у работодателя, видать, дорожка на гауптвахту протоптана давно.

Не часто удаётся поесть нормальной пищи. Армейская еда почему-то всегда невкусная, как будто армейских поваров специально обучают портить продукты. А тут первый раз за длительное время мы едим вкусный борщ, отличное пюре с котлетой, пьём сладкий компот.

До обеда я попытался обменять талоны на наличные в столовской кассе, но кассирша наотрез отказалась. Поэтому талоны мы проедаем. Проблема с флаконом остаётся пока нерешённой.

После сытного обеда мы с Русланом выходим на улицу и медленно (до конца обеда ещё полчаса) бредём к кинопрокату под любопытными взглядами прохожих. Мы проходим мимо городской мечети, где как раз начался намаз. Раздаётся заунывное «алла-бесмилла-ильрахман» муэдзина, возле ворот мечети сидит несколько нищих. Я гляжу на нищих, и мне в голову приходит великолепная идея.