Очерки гарнизонной гауптвахты - [15]

— Артём, не будь козлом! — уговаривают хором сокамерники, услышав от меня, как зовут часового. — Выпусти, а!

— У вас же параша в камере! — упирается Артём.

— Западло!

— Тогда до утра терпите!

— Будь человеком, Артём! — взывает к совести бдительного часового Лёха. — Знаешь, что долго терпеть вредно?

— Артём, я скоро освобожусь, найду тебя в училище и морду набью! — угрожает Ванька. — Я сейчас через глазок в коридор нас. у, а тебе отвечать!

Я прыскаю, представив, как снайпер Ваня мочится через глазок. После получасовой полемики Артём ломается. Он отстёгивает штык-нож, минут пять возится с замком и, наконец, мы, как взбесившееся стадо, несёмся по коридору к сортиру, невольно выполняя правило гауптвахты — перемещаться бегом.

После того, как все справили нужду, мы наглеем и упрашиваем Артёма открыть штык-ножом прогулочный дворик, чтобы покурить перед сном. Сломленный общественным напором часовой сдаётся.

Покурив, мы уже спокойным шагом возвращаемся в камеру. И тут совершенно неожиданно в коридоре возникает начальник караула капитан Никитин, курсовой офицер первого курса. Просто бестолковый Артём, не смотря на высокую бдительность, забыл запереть изнутри входную дверь на гауптвахту, поэтому начкар свободно вошёл в помещение губы. Никитин, видя царящий разврат, бледнеет и выхватывает пистолет из кобуры.

— Всем на пол! — орёт он. — Руки за голову!!

Мы с хохотом валимся на пол, принимая нужную позу. На Артёма страшно смотреть, настолько сильно он побледнел. Казалось, что ещё немного, и несчастный часовой рухнет в обморок.

— В камеру по одному бегом марш!! — разоряется капитан, размахивая пистолетом.

После того, как нас загнали в камеру, начкар некоторое время орёт в коридоре на часового, затем всё затихает. Мы немного посмеялись над происшедшим. Разгадка оказалась проста. У каждой камеры есть сигнализация, которая выводится на табло в караульном помещении. Она срабатывает, как только открывается камера, воет и высвечивает на табло номер открытой камеры. Когда в караул заступают старшие курсы, начкар, полагаясь на опыт старшекурсников, просто отключает сигнализацию, чтобы не беспокоила своим воем. Мы забыли, что в карауле сегодня первый курс, поэтому бдительный капитан Никитин, не особо доверяя подчинённым, оставил сигнализацию включённой. Видать, когда Артём открыл нашу камеру, сигнализация сработала, и воинственный начкар примчался, чтобы разобраться на месте в причине срабатывания.

Не успел я заснуть, как загремела входная дверь. В камеру вошёл убитый горем Артём, без автомата, поясного ремня и головного убора. Он шмыгал носом и подтягивал штаны, лишённые брючного ремня. Забавная ситуация: только что охранял нас, теперь его самого охранять будут.

— П. доры вы всё-таки! — заявил он с порога.

Мы начинаем хохотать, катаясь по нарам от смеха. Артём вымученно улыбается:

— Хоть высплюсь, — заявляет он, вызывая новый взрыв смеха. — Двигайтесь давайте!

Найдя местечко, бывший часовой валится на нары и засыпает. Лежащий рядом Лёха благородно делится с гуманным часовым своей шинелью.

Но в течение часа нам заснуть не удаётся: начкар по непонятным причинам арестовал ещё одного часового и одного выводного. На нарах становится тесновато.

— Никитин — долбо. б! — сонно пробурчал Иван, когда дверь загрохотала, пропуская в камеру очередного арестанта. — Так до утра он весь караул пересажает. Один будет охранять кичу со своей пукалкой!

На утреннем разводе на этот раз было спокойно. Начгуб отсутствовал, поэтому писарь быстренько «развёл» нас на работы. К Ваньке подошёл вчерашний бандюган, и сокамерник указал на меня. Теперь я вместо освободившегося Слона поеду на продуктовый склад. Ванька непонятно для чего договаривается с писарем, и тот разрешает взять нам с собой шинели.

На склад нас доставил бандюк на чёрном «бумере». Ванька ехал с явным удовольствием. Я, равнодушный к машинам, сидел на заднем сиденье и дремал. Мне без разницы, на чём ехать — на «бумере» или в крытом кузове училищного КАМАЗа. Разговорчивый бандит всю дорогу учил Ваньку жизни, объясняя нехитрые житейские истины. «Ща такое, мля, время, крутиться надо. Выживает, мля, сильнейший. Что в жизни, мля, главное? Толстый лопатник, мля, и уважение пацанов. А вы как лохи, мля, вояки, мля».

Чего только не было на этом складе! Огромные стеллажи, битком забитые разными вкусностями: здоровенными банками с китайской тушёнкой «Великая стена», почти полностью состоящей из непонятной жижи с редкими соевыми волокнами; печеньем с начинкой настолько яркой, что она просвечивала сквозь упаковку; сокоимитаторами «Зуко» и «Инвайт»; псевдомаслом «Рама», не таявшем даже в тёплом помещении склада… Ешь, Россия! Чай, не пробовала никогда заморской пищи? А чтобы было веселее шагать в славное рыночное завтра, на соседних стеллажах имеется импортное пойло самого высшего качества, разлитое в российских подвалах китайскими нелегалами: водка «Смирнофф», «Абсолют», спирт «Рояль», квазиконьяк «Наполеон». Вся эта благодать, необходимая для построения гражданского свободного общества, развозилась по многочисленным ларькам — зародышам будущих гипермаркетов и мегамоллов.