Очерк боевой жизни ахалтекинского отряда 1880-1881 гг. - [18]

Приказание беспрерывно тревожить сон неприятеля, возлагаемое специально на мортиры, от времени до времени прерывало тишину в этой ночи внезапным взрывом орудийного выстрела и еще более громким разрывом гранаты. Изредка этот двойственный выстрел обращался в один удар, когда едва слышный гул разрыва указывала на тот страшный визит гранаты в одну из блиндированных ям, битком набитых семействами текинцев, после которого остаются только кровь и истерзанные тела.

Итак, мы накануне нового года…. Скоро полночь…. Для эффекта тишина не нарушалась около получаса…. Не хронометр, не колокол с церковной башни указали двенадцать часов, а командир батареи штабс-капитан Ростовцев. Взглянул на свои часики; послышалась команда: «орудие пли!» раздался залп из шести мортир, и высоко взлетевшие гранаты, посвистывая и мелькая горящими трубками, снопом спустились на спящих текинцев. Многие проснулись в траншеях и лагерях…. «А, Восемьдесят первый год!» бормотали они и снова засыпали для освежения сил перед ожидавшими их трудами на следующей день.

V

Внутренний вид крепости Денгли-тепе. — Взаимное обстреливание крепости и лагеря. — Работы и распоряжения получают характер подготовительный к штурму. — Обеспечение лагеря от обстреливания с крепости. — Два лова о текинской кавалерии. — Фальшивая тревога текинцев с крепости. Рытье минного колодца и приостановление работы вследствие появившейся в нем воды. Эскиз траншейной жизни. — Движение траншеею вперед из Охотничьей калы. Ширванский редут. — Нападение текинцев ночью 4-го января; прорыв нашей линии и бегство неприятеля. — Ссоры в неприятельском лагере. — Фальшивая тревога и пальба в нашем отряде. — Заложение минного колодца. — Промер охотниками рва и расстояния до стены. Подпоручик Херхеулидзе.

Первый день нового 1881 года ясностью неба не уступал прошедшим, которые, исчезнув, захватили с собой и восьмидесятый год.

Вместе с занятием башни Охотничьей калы, значительно превышавшей стены крепости, приобреталось и средство наблюдать за внутреннею жизнью противника. Много любопытных ежедневно влезало на верхнюю площадку ее, чтобы лично приобрести понятие о внутреннем устройстве крепости и о размещении сорокатысячной массы людей.

Действительно, вид этот представлял много нового и интересного: вся внутренняя площадь Денгли-тепе, длиною около 1¹/₄, а шириною около ¹/₂ версты, то есть около квадратной версты, была густо заставлена кибитками: десятки тысяч их, сбившись к стенам, как к более безопасным местам, своими черными войлоками сливались в одну сплошную, мрачную массу; в ней трудно было даже заметить промежутки; чем далее от стен, тем кибитки более расступались и, наконец, по середине вдоль всей крепости открывалась узкая, длинная площадь, кончавшаяся у кургана очень густым поселением.

Но все это наблюдателю представлялось чем-то безжизненным, каким то безлюдным кибиточным городом. Впрочем, и трудно было появляться человеческой фигуре на открытом месте без того, чтобы не сделаться мишенью для конкурсной стрельбы охотников, желавших пострелять с вершины башни. [44]

— Вон, гляди, братцы, выезжает на сирой лошади, говорит один из зорких стрелков, и прицелы устанавливаются всеми.

— Стой, братцы, говорит саратовский мужик, наемный конюх Красного Креста, но с измальства страсть любивший охоту, — дай его мне, а вы гляди.

Винтовка замерла в руках здоровяка; раздался выстрел — и конный откачнулся, затем упал с лошади.

— Молодец! раздаются голоса.

— Это третий, с добродушной улыбкой ведет счет саратовец своим жертвам.

— Гяди, гляди! — слышится опять в полголоса произносимый призыв ко вниманию, и лев зорко следят за текинцем, мелькавшим между кибитками и спешившим на помощь упавшему.

— Ну, пусть этот будет мой, говорит молодой солдатик, уже наводя винтовку… Гляди!.. Хлопнул выстрел — и близь убитого всадника силится подняться другой упавший, но напрасно (Сцена взята с натуры, свидетелем ее, 1-го января, был автор.).

Текинцы отвечали нам тем же: наш лагерь, подвинутый к стенам на пятьсот шагов, представлял дли них отличную цель лучшие стрелки их, заняв близ угла постоянную позицию, с этого дня до штурма занимались исключительно стрельбою по палаткам, кибиткам, наметам Красного Креста, по лошадям, по людям и с первого же дня у нас стали появляться раненые на постели, на коновязи, за стаканом чая, в госпитале и даже в ровиках. Количество раненых и убитых в лагерях, правда, было очень незначительное, но досягаемость пуль во все места как то томительно действовала на людей.

Под влиянием понятного чувства самосохранения и отданного приказами закипела в лагерях усердное окапывание.

С этого дня, можно сказать, началась подготовка к предстоявшей осаде: колонне, отправлявшейся на фуражировку, предписывалось привести побольше хворосту для туров и фашин (связка прутьев, пучок, туго стянутая связка хвороста, используемая главным образом для укрепления откосов гидротехнических сооружений, а также при строительстве оборонительных сооружений. прим. OCR), и также бревен — для штурмовых лестниц; интендантство получило приказание: мешки от зерна не отдавать войскам, а отсылать в инженерный склад.