Очень приятно, Ниагара. Том 1 - [18]
– Угу, – только и сказал вечерний «кузнечик», не делая попыток идентифицировать собравшихся.
Самое время было вернуться к долгожданному празднику живота, мы и вернулись. Курочка была бесподобной, водочка холодной, а общение – ненавязчивым. Через некоторое время я поняла, что Кеша, сидя с нами за одним столом, умудряется оставаться абсолютно одиноким и отстраненным. Закусывал он мало, но пил наравне со всеми.
– Чего это вы юноша, угощение хозяйское не жалуете? Али не по нраву вам яства канцерогенные? – обратилась я к «кузнечику».
Тут он впервые поднял на меня глаза…. побитой собаки. Я, наконец, поняла, что так трогало меня в этой неподвижной фигуре. Несмотря на устойчивую основательность позы, его аура почти зримо зияла дырами различных форм и оттенков. Зыбкой была легкая небритость, засаленность рукавов рубашки, коротковатость брюк, клочковатость прически, грязь на обуви и вороватая усеченность движений. Кто ты, кузнечик? Хищная степная дыбка, безобидный пилохвост, ажурный трубачик, вредная саранча, уютный сверчок, панцирный толстун или мелодичная кобылка?
– У меня свои канцерогены. Могу поделиться, – огрызнулся Иннокентий.
– Любопытно, чем они лучше наших. Поделись.
Кузнечик пунктирным движением достал из кармана два блестящих блистера с белыми таблетками. Терпинкод, прочитала я на оборотной стороне.
– Кашляешь, Кеша?
– Нет, пукаю.
– И как, помогает?
– Вполне, запах перестает беспокоить после седьмой таблетки.
– Хорошо, я тебе верю, но хотелось бы проверить. Пошли отсюда. Например, ко мне. Употребим на двоих твои ветрогонные и антиобонятельные средства.
Отравленная водочными парами логика сверлила мой левый висок, давая понять, что совершаю ненужный и глупый поступок. А лукавая интуиция подбадривала в правом виске постукиванием барабанных палочек.
Мы с Иннокешей одновременно встали, поблагодарили хозяина, попрощались и направились к выходу со двора. Я успела заметить неодобрение и неудовольствие в глазах Игоря и насмешливую иронию в лице Марата.
Не спеша мы добрели до моего дома. Уютно устроились за кухонным столом, украшенным небольшими бутербродами и дымящимися чашками кофе, и разговорились. Иннокентий потихоньку оттаивал, все активнее принимая участие в разговоре и все меньше давая оппозиционный крен. Я поняла, что в первую минуту после моего предложения, он действовал скорее на волне агрессивного противостояния, с вызовом, готовый защищаться. Не уловив в моих словах и действиях ожидаемого нападения, позволил себе расслабиться и даже увлечься беседой. Речь его была простовата и не логична, говорил он порывисто, иногда замолкая в неожиданных местах, как будто натыкался на невидимые преграды. Со временем я поняла, что в этот момент он старательно проглатывает нецензурную лексику. Содержание небольших Кешиных монологов не пестрело парадоксами и тематикой, сводилось к плоским житейско-бытовым и неуклюжим дружеско-моральным темам. Извлеченные из кармана в момент прихода таблетки так и остались невостребованными. Уже под утро я спросила:
– Кешик, ты действительно пьешь эти таблетки? Или это часть спектакля?
– Действительно пью. Выгонишь меня теперь? Давай! – он явно занервничал, и из «кузнечика» во все стороны полезли иглы дикобраза.
– Выгонять не буду, сам пойдешь, когда захочешь. Я ведь в этих делах лузер. Хотела спросить – что ты чувствуешь при этом? Что это тебе дает?
– Возьми да попробуй, не надо будет спрашивать.
– Нет уж, дорогой. Организм у меня один, а пилюль разных много. Жизнь такая разнообразная, хочется понять про нее больше.
– Вот именно – жизнь. Ты не знаешь, … какая она бывает. Сидишь тут, кофеек из маленьких чашечек… попиваешь, книжки,… небось, умные читаешь. Вся из себя чистенькая, … фифа, а ты поживи как я. Тогда и поймешь!
– Ладно, не заводись. Не хочешь, – не рассказывай. Просто знай, что я готова тебя выслушать.
Выслушала. Не единожды. И гораздо более развернутые повествования, чем ожидала. Кроме того, мне была предоставлена возможность лично лицезреть и корректировать реальность, в которой существовал Иннокентий. А злополучные нетронутые таблетки прожили в моем доме еще год, после чего были торжественно приговорены к погребению на свалке.
Через несколько дней после памятной встречи Иннокеша пришел ко мне, чтобы пригласить на шашлыки. Барбекю по-русски предполагалось во дворе дома, в котором проживал Кеша с родителями. Видимо, «кузнечик» подумал и решил, что большой опасности для прямокрылых я не представляю.
На бетонном пятачке между запущенных деревьев и кустарников стояли два раритетных деревянных ящика, накрытых куском фанеры, в окружении трех пыльных бревен. Мангалом служили два кирпича-инвалида. Опасливо присев на указанное место, я подверглась настоящей зооатаке: лохматая рыжая псина и три разномастных кошки немедленно окружили меня, выпрашивая ласки, еды или только им одним известных дивидендов.
– Гони их, чё ждешь?! Житья не дают, – сварливо проговорила выглянувшая из двери дома неопрятная женщина неопределяемого возраста с пористым красным носом.
– Ма, б… уйди, не лезь, без тебя б… разберемся, кому что делать, – откликнулся Иннокентий.
Эта книга – сборник рассказов, объединенных одним персонажем, от лица которого и ведется повествование. Ниагара – вдумчивая, ироничная, чувствительная, наблюдательная, находчивая и творческая интеллектуалка. С ней невозможно соскучиться. Яркие, неповторимые, осязаемые образы героев. Неожиданные и авантюрные повороты событий. Живой и колоритный стиль повествования. Сюжеты, написанные самой жизнью.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.