Очень недолгая сенсация - [45]

Арчибальд не был так уверен. Напротив, он полагал, что они вовсе не будут рады. Сестра! Ха! И это добродетельный Дерек! Он поедет навестит их сегодня же во второй половине дня… и посмотрит, как этот добродетельный Дерек будет выпутываться. Сестра!

— Благодарю, — сказал Арчибальд, беря сдачу. — Ну что ж, до свидания, мисс… э-э… — Как, черт побери, ее фамилия?

— До свидания, мистер Фентон.

Как только мистер Фентон вышел, сигнальный рожок его автомобиля, который уже давно молчал, неожиданно издал приветственный клич. Стащив Джорджа Алфреда Хикли с подножки автомобиля, мистер Фентон сел за руль и уехал. И это значило, что большая часть ячменного сахара Джорджа Алфреда Хикли уехала вместе с ним.

III

Был летний день, но небо хмурилось. «Может, не в пятницу, может, и не в субботу, но дождь будет». Фермер Бассетт понимал это по ломоте в костях, а авторитет его костей был общепризнан. Все до одного — мужчины, женщины, дети — убирали в поле сено, пока еще светило солнце.

Дженни с открытой книгой на коленях сидела одна в прохладной маленькой гостиной, пытаясь не поддаться сну. Ей было легко, спокойно, она ощущала себя окруженной заботой. Скоро Дерек должен вернуться, но она не испытывала нетерпеливого желания поскорее увидеть его. Когда он вернется, они снова поговорят о том, как обстоят дела, и будут вместе строить новые планы. Забавно строить планы вместе с Дереком; но ленивое довольство, которое окутывало ее, осознание того, что она целиком и полностью самостоятельна, было счастьем, которым нельзя поделиться, которое не могло усилиться от его присутствия. Она Дженни. Самостоятельная Дженни, Дженни-умница, Дженни-красавица. Она засыпала…

Вдруг раздался стук в дверь, прозвучавший внезапно и тревожно для Дженни, которой казалось, что никто не может помешать спокойному дню, предназначенному только для нее. Дженни вскочила на ноги, сердце ее колотилось. Она попыталась сказать себе, что это знакомая миссис Бассетт, торговец, прохожий, который хочет спросить дорогу, но нелепые маленькие страхи просачивались в ее разум, и росли там, и приобретали хорошо знакомые черты: Бродяги на Уединенной Ферме, Полисмены, Производящие Аресты: Закон и Насилие в равной степени были ее врагами. Дженни, Дженни, соберись! Что за детские страхи, ведь ты ничего не боишься.

«А, знаю!» — вдруг подумала Дженни и, затаив дыхание, на цыпочках прокралась по коридору мимо двери и поднялась по лестнице в свою комнату. Из-за штор она украдкой посмотрела на незнакомца.

Не Бродяга, не Полисмен. Просто человек, приехавший на автомобиле, хорошо одетый, небольшого роста, полный, вовсе не страшный.

«Я идиотка, — высмеяла себя Дженни, — но впредь не собираюсь быть идиоткой». И чтобы быть уверенной в том, что впредь не будет идиоткой, она вытащила из ящика комода «Удивительный гибрид сторожевого пса и водяного пистолета» Уотсона и две розовые подвязки. Пристроив Уотсона надлежащим образом, она бесстрашно спустилась по лестнице, ей почти хотелось какого-то приключения.

Она открыла дверь.

— О, добрый день! — поздоровался мистер Арчибальд Фентон и немедленно отметил про себя, что Дерек не промах.

— Добрый день, — ответила Дженни. — Вы… миссис Бассетт… и все остальные в поле, убирают сено. А вы…

— Ах! Извините, но я имею честь разговаривать с мисс Наоми Фентон?

— Э-э… да, — пробормотала Дженни.

Не ее вина, что она не узнала его. Она никогда его не видела; а на множестве газетных фотографий знаменитый Арчибальд Фентон оказывался стройным красивым молодым человеком лет двадцати трех, каким он на самом деле был лишь недолгое время при благоприятном освещении двадцать лет назад. Она не была готова увидеть это выпущенное с разрешения автора издание, про которое Нэнси ни разу не сказала ничего более вразумительного, чем «катастрофа». «Но скажи, что ты имеешь в виду под “катастрофой”?» — жаждала объяснений Дженни. «Подожди, пока не увидишь, это просто беда».

Теперь она видела.

— Я слышал в деревне, что вы приехали в гости к своему брату, — сказал Арчибальд, испытывая необыкновенное удовольствие, — и зашел навестить.

— О! Как мило с вашей стороны. Не хотите ли пройти?

— Вы позволите? Огромное спасибо.

Он последовал за ней в маленькую гостиную и самодовольно огляделся, уверенный, что видит насквозь все тайны этой комнатки.

— Мне очень жаль, но Дерека нет. Ему пришлось поехать в Танбридж-Уэллс. Садитесь, пожалуйста. И курите.

— Благодарю вас. А вы не хотите… — Он достал портсигар.

Она покачала головой.

— Так значит, Дерек в Танбридж-Уэллсе, — сказал Арчибальд, зажигая сигарету. — А вы здесь сидите в одиночестве. Бедняжка.

— Почему?

Арчибальд многих именовал бедняжками, но прежде его никогда не спрашивали почему.

— Я вам сочувствую, — театрально сказал он.

— Да, но почему? Я ничего не имею против того, чтобы побыть в одиночестве, а вы?

— Все зависит от того, чьей компании я лишаюсь. Но в этот самый момент, моя дорогая Наоми, я совершенно счастлив, что не один.

Дженни чувствовала себя несколько сбитой с толку.

— Кто вы, скажите, пожалуйста? — спросила она. — Вы друг Дерека?

— Можно сказать, да. Я знаю его с очень давних пор.