Очень недолгая сенсация - [36]

— Ты всегда так пишешь? — спросил Дерек.

— Нет, — ответила Дженни, — смотри.

И снова написала записку, на этот раз своим обычным почерком. Дерек сравнил написанное.

— Нет ничего, что бы ты не умела. Чудесно. Нам в самом деле следует вдвоем убить Арчибальда. Мы легко провернем это.

Дерек поехал в Танбридж-Уэллс в своем двухместном автомобиле и поставил машину напротив церкви уэслианских методистов. В дверях почты он столкнулся с молодой женщиной в очках с серьезным выражением лица. Они извинились друг перед другом и обменялись улыбками. На какой-то момент ему показалось, что он узнает ее, но, возможно, только потому, что ей на какой-то момент показалось, что она узнает его. Затем она вышла, а он вошел. Сочетание Глории Харрис с Грейс Уитерс вполне убедило служащего, и письмо было отдано. Когда Дерек собрался уходить, то скорее почувствовал, чем увидел, ту же молодую женщину, которая снова оказалась на почте, она писала у телеграфной стойки. Он вышел и отправился на вокзал за газетами. Плакат рядом с газетным киоском гласил:

ГДЕ ДЖЕННИ?

ПОТРЯСАЮЩИЕ СОБЫТИЯ

«Вот как обстоят дела, — сказал себе Дерек. — Ну, мы повеселимся».

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ МИСС ПИТМАН В ТАНБРИДЖЕ

I

В «Прекрасной даме», романе, которого мистер Арчибальд Фентон теперь стыдился, он описывал свою героиню, Барбару Уилмот, несколькими, как ему тогда казалось, верно подобранными словами. Она стояла на пороге жизни, как отмечал мистер Фентон, где ручеек вливается в реку, и изящные линии ее фигуры обещали нежное пробуждение женственности. Вряд ли можно выразиться более тонко. У нее было жизнерадостное, подвижное лицо, освещавшееся внутренним светом, когда она говорила, а однажды — но, по счастью, в самом раннем, черновом варианте — дошло даже до того, что она состроила прелестную гримаску Лесли Брэнду, герою. Лицо ее обрамляла масса непослушных волос, отдельные завитки то и дело выбивались из-под шляпы, где им полагалось скрываться, и их приходилось возвращать на место. Если Лесли Брэнд вдруг разражался эпиграммой, в ответ слышались переливы и журчание ее веселого смеха. В целом она казалась очаровательным созданием, и помолвка Арчибальда с Фанни через несколько дней после выхода романа стала полной неожиданностью для его друзей.

Возможно, именно потому, что мисс Фейрбродер напоминала мистеру Фентону Барбару Уилмот, он взял на должность своего личного секретаря именно ее, а не какую-нибудь из более полных и менее подвижных претенденток. Нэнси надеялась, что это так, потому что для того, чтобы занять эту должность, она, в сущности, следовала образцу мисс Уилмот. В игре, в которую она играла с жизнью, ей было почти необходимо следовать какому-то образцу; поэтому, узнав о том, что мистеру Фентону требуется секретарша, она, естественно, первым делом задумалась, какого рода претендентки могут представлять для него наибольший интерес. Несомненно, те, кто читал все его книги. Она прочла их и в процессе чтения обнаружила дальнейшие путеводные нити. Героиня «Стада овец» была блондинкой с красивой пышной фигурой, что было за пределами возможностей Нэнси. Героиням двух промежуточных книг (исключая, разумеется, эссе и критические статьи), по ее мнению, лучше было бы там и оставаться. У одной героини был прыщик на подбородке, который мистер Фентон описывал так часто и с такой любовью, что было ясно, как он скучает по нему. У другой было лошадиное лицо, которое так запечатлелось в памяти автора, что никому, кроме лошади, не удалось бы пробудить в нем нежных воспоминаний. Поэтому Нэнси решила прибегнуть к образу Барбары Уилмот в надежде, что напоминание о первой любви заденет какую-то струну в сердце Великого Человека. По всей видимости, так и случилось, поскольку ее взяли на работу немедленно.

Получив свою должность, Нэнси оставила Барбару Уилмот и сделалась Образцовым Личным Секретарем. Это разочаровало мистера Арчибальда Фентона. Исчезли переливы и журчание веселого смеха, когда он вдруг разражался эпиграммой; у мисс Фейрбродер не находилось для него ничего, кроме чопорного «Да, мистер Фентон». Если кто-то еще строил гримаски, то исключительно за его спиной, и теперь они ни в коей мере не были прелестными. Но завитки продолжали выбиваться, масса волос оставалась непослушной. Лицо было подвижным, хотя жизнерадостность, казалось, покинула его. Возможно, в том, чтобы стенографировать или бить по клавишам пишущей машинки не было ничего жизнерадостного; возможно, у бедняжки были дома неприятности, которыми она не хотела делиться с ним. Во всяком случае, ни в ее работе, ни в изящных линиях ее фигуры невозможно было найти ни малейшего изъяна. Последние, как мистер Фентон отмечал время от времени, обещали нежное пробуждение женственности…

В этот вторник утром мистер Фентон (слава Богу) убрался с дороги, и Нэнси собиралась «что-то сделать». Что именно, она еще не знала точно, но решила, что делать это будет Элис Питман. Мисс Питман, стоит напомнить, была добрая, честная, склонная к потливости, наполовину воспитательница, наполовину заведующая хозяйством в большом детском саду в Южном Кенсингтоне. Что еще? Она несколько полнее Нэнси, значит, придется что-то подложить. Будет жарковато в такую погоду, но ведь мисс Питман всегда жарковато в такую погоду, значит, все правильно. Очки? Без всякого сомнения. И, возможно, широкая белая шелковая юбка, которая все закроет…