Очень недолгая сенсация - [26]

— Как это делается? Мне всегда хотелось узнать.

— Ну, ты идешь с рюкзаком…

— То есть то, что мы называем «ходить пешком»?

— Ну да. И спишь в стоге сена и все…

— То есть, то, что мы называем «спать под открытым небом»?

— Да. Ну, вот и все, я думаю.

— Понятно. Я рад, что наконец понял, в чем дело. И вы путешествуете совсем одна?

— Да, — ответила Дженни, — и это довольно забавно.

— Скорее всего. А как вы обращаетесь к себе, когда разговариваете сама с собой?

— То есть, как меня зовут?

— Именно так.

Дженни едва удержалась, чтобы не сказать «Дженни Уинделл».

— Глория Харрис, — произнесла она.

— Вы не можете всерьез хотеть, чтобы вас называли мисс Харрис, — сказал Художник, немного подумав.

— Да! — горячо согласилась Дженни.

— И я так думаю. Что же касается имени «Глория», против него я не возражаю.

— Удивительно, — сказала Дженни, — я всегда думала, что это красивое имя, а сейчас оно кажется мне довольно глупым.

— А как вас называли в школе?

— Я не посещала школу.

— Жалость. Это могло бы дать нам более широкий выбор.

Неожиданно Дженни вспомнила, что у нее с собой два платка с вышитой на них буквой «Н». Вдруг она уронит платок!

— Глория Харрис не полное мое имя, — сказала она.

— Я так и предполагал.

— Меня зовут Глория Наоми Харрис. На самом деле я Наоми. Я хочу сказать, для друзей.

— Это гораздо лучше. А теперь, — сказал Художник, — хотя вы не проявляете никакого интереса к этой теме, я назову вам свое имя.

— Ой, я хочу узнать. Правда, хочу, — честно созналась Дженни. — Назовите, пожалуйста.

— Дерек Фентон.

— Ой!

— Именно.

— Вы имеете отношение к Арчибальду Фентону?

— Нет. Он имеет отношение ко мне.

— Я имею в виду…

— Так случилось, что мы братья. Я, — объяснил Художник, — благовоспитанный брат.

— Удивительно.

— Ничуть, если вы видели Арчибальда, — сказал Художник.

— Я имею в виду, удивительно, потому что… — Тут Дженни замолчала. Она не была уверена, может ли Глория Наоми Харрис быть знакома с Нэнси Фейрбродер. Безопаснее, если они не будут знакомы. — Я имею в виду, ну, потому что все знают Арчибальда Фентона. «Стадо овец» и все прочее.

— Вы читали «Стадо овец»?

— О да!

— Вы должны рассказать мне об этой книге.

— А вы ее не читали? — удивилась Дженни.

— Нет.

— Но разве вы не должны были прочесть?

— Ну, он же не видел этой картины, — заметил Дерек.

— Забавно, — сказала Дженни, — вчера в омнибусе две девушки говорили на эту тему.

— О картине? — удивился Дерек.

— Нет-нет, я имею в виду книгу.

— Об этой картине, — сказал Дерек с нажимом, — будут говорить в такси.

Забавно, подумала Дженни, ведь они еще толком не видели друг друга. Она проходила позади него; она уселась позади него, и он ни разу не обернулся к ней. Сейчас она разглядывала со спины его загорелую шею, а он переводил взгляд с картины на реку, с реки на картину, на палитру, на картину, снова на реку; бросая реплики, так сказать, через плечо. Иногда она видела линию его подбородка, смуглого и мощного. Волосы сзади коротко подстрижены — не как обычно у художников, но, возможно, он не такой уж хороший художник, — и это на самом деле оказалось потрясающе. Удивительно, прожить столько лет — восемнадцать — и никогда прежде не видеть, как выглядит сзади мужская стрижка.

— Вы ведь намного моложе брата, правда?

— Да.

— И вы никогда не читали его книг?

— Нет.

— Почему?

— Вдруг бы они мне понравились.

— Но… но ведь это основание, чтобы прочитать их, правда?

— Ну, дело в том, что я не люблю Арчибальда.

— О! — Она немного подумала и спросила: — Почему? — Казалось удивительным, что брата можно не любить.

— В мире много людей, нельзя же любить их всех. Поэтому я… не люблю Арчибальда.

Дженни попробовала вспомнить еще каких-нибудь братьев, которые бы не любили друг друга. Ей пришли в голову только Иаков и Исав.

— Он украл у вас наследство? — спросила она.

— Да, в некотором роде.

— Каким образом? Или вы не любите говорить об этом?

— Я обожаю говорить об этом.

— Ну, и как же?

— Видите ли, я унаследовал фамилию Фентон, а он пришел и испортил ее.

— Испортил? — возмущенно переспросила Дженни. — Он прославил ее.

— Именно об этом я и говорю. Он испортил ее для меня. Как только я называю себя, все говорят… ну, то же, что сказала Глория Наоми Харрис.

— Что же я сказала? — задала себе вопрос Дженни, наморщив лоб. — Да, вспомнила. Но ведь вы должны испытывать гордость.

— Я испытываю. Гордость барахтаться в волнах от парохода славы Арчибальда, если вы улавливаете смысл метафоры. Я представляю себе день, — продолжал он мечтательно, — когда самодовольный, самонадеянный Арчибальд в сопровождении дворецкого с зычным голосом появится в полной народа гостиной, и, услышав его имя, все гости бросятся к нему с вопросами: «Скажите, скажите же, имеете ли вы какое-то отношение к Дереку Фентону?» Вот почему, — сказал мистер Дерек Фентон, указывая на холст круговым движением руки с зажатой в ней кистью, — я делаю это. В частной жизни я занимаюсь виноторговлей.

II

Услышав, что он виноторговец, Дженни поначалу пришла в замешательство. Молодая девушка, чей опыт с алкоголем сводился к одному коктейлю, не обладала той чувствительностью, которая позволила бы ей оценить пропасть между продажей бургундского и продажей овсяного печенья. Но повторное изучение его спины и затылка убедило ее в том, что такой человек, как он, не может продавать бутылки, скорее всего он владелец