Очень недолгая сенсация - [21]

ГЛАВА ВОСЬМАЯ ДАЛЬНЕЙШАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В ЛОНДОНЕ

I

Какая жалость, что по самой своей специфике лучшие статьи, посвященные успехам тети Джейн, не могли быть ею прочитаны. Все они, разумеется, были хвалебными. Начать с того, что она была актрисой, а в игре на сцене, единственном из искусств, существует некий критерий, согласно которому артист должен быть скорее разоблачен, чем открыт. Отчасти потому что (по тем или иным причинам) она заключала мало контрактов, отчасти потому что эти контракты сводились к единичным представлениям по воскресным вечерам, Джейн Латур так и не была разоблачена. Напротив, явное нежелание превращать свое искусство в источник дохода казалось достаточной гарантией того, что это чистое искусство; и в связи с ее неожиданной смертью (и тем, что бо́льшая часть ее авторов работала в новой манере, что на самом деле многое объясняло) это более чем оправдывало восторженный тон некрологов.

Другая сторона жизни Джейн Латур, естественно, освещалась очень сдержанно. Если она действительно нюхала кокаин во все возрастающем количестве, говорилось, что «она была известной фигурой в обществе, в особенности среди молодежи», а ее таланты арфистки обозначались лишь намеком в следующей фразе: «она всегда была готова предложить свою помощь любым благотворительным начинаниям». Что же касается ее матримониального приключения с Графом, оно совершенно затерялось в перечислении заслуг ее выдающегося отца перед Империей, так что невнимательный читатель легко мог предположить, что она была замужем за епископом в колониях.

Вот и все о некрологах Джейн Латур. Убитой Джейн Латур была посвящена первая страница.

Сомнений в том, что это Убийство, не было. Склоняя к сотрудничеству Прессу и Публику, инспектор Меригольд не только дал сфотографировать себя в четырех разных позах, но и предоставил возможность нашим читателям ознакомиться со всеми фактами. Доктор Уиллоби Хатч (известный эксперт) должен был еще представить результаты вскрытия или по крайней мере сообщить о своих открытиях через коронера всей стране. Следовательно, судебное решение на какое-то время откладывалось. Но отсутствие орудия убийства и неизвестные следы, а кроме того, чужой носовой платок свидетельствовали в пользу преступления.

Кто была эта таинственная Дженни? Была ли она действительно убийцей, или она (по теории, которой придерживались многие хорошо информированные источники) была другой жертвой? Предположим (сказал Наш Особый Следователь в статье, помещенной под фотографией Чакрапутты, где одно время пребывал отец умершей женщины), предположим, кто-то замешанный в Торговле Белыми Рабами заманил Дженни в дом, который считал пустым. Предположим, что умершая женщина, которая сама, будучи еще Джейн Уинделл, когда-то жила в этом доме, помешала им. Предположим — и никто из знавших мисс Джейн Латур не был бы этим удивлен, — что она смело вмешалась, чтобы спасти намеченную жертву. Что же происходит? Головорез с силой отталкивает ее. Затем поспешно приводит Дженни в бесчувственное состояние с помощью хлороформа, выбрасывает ее из окна, прыгает вслед и наполовину волочет, наполовину несет ее к поджидающему автомобилю. Но он совершает две ошибки, такие ошибки зачастую приводили убийц на виселицу. Он не замечает, что она уронила носовой платок, которым пыталась остановить кровь из раны убитой женщины. Он не замечает, что на клумбе остались ее следы… Эта теория, которой придерживались многие хорошо осведомленные источники, могла быть, а могла и не быть правильной; но независимо от этого первым делом необходимо было выяснить личность таинственной Дженни. Кто такая Дженни?

Ответ на это был известен мисс Нэнси Фейрбродер. Читая газету по пути в Блумсбери в это утро, она поняла, что это скоро узнает и полиция. Вечерние газеты давали развернутое описание мисс Дженни Уинделл в одежде, которая была на ней в то роковое утро, в одежде, которая сейчас была спрятана в квартире Нэнси. Все будут высматривать светловолосую девушку среднего роста, с серыми глазами, привлекательной внешности, в зеленом платье из креп-жоржета и светло-коричневой широкополой шляпе. Да, но это ничего не даст. И даже если они поймают ее, она все равно сумеет убедить хорошо информированные источники, что она жертва, а не преступница.

Но сумеет ли? Дженни Уинделл вряд ли. Дженни слишком наивна, слишком непосредственна для этого. Вот если бы на ее месте оказалась Нэнси Фейрбродер!

Потому что никто не умел так перевоплощаться, как Нэнси. В ней сочетались воображение романиста и техника актрисы старой школы, она могла преобразиться во все, что бы ни пришло ей в голову. Она и думала, можно сказать, в кавычках. Если в воображении она знакомилась с принцем Уэлльским и они вели беседу, она была принцем Уэлльским, который говорил как принц Уэлльский, который только что познакомился с секретарем писателя, и она же была мисс Нэнси Фейрбродер, которая говорила как девушка, работающая секретарем писателя, которая только что познакомилась с принцем Уэлльским… что очень отличалось от речи принца Уэлльского, только что познакомившегося с мисс Нэнси Фейрбродер. Поэтому, если бы на месте Дженни была она, то без малейшего усилия поведала бы инспектору Меригольду целую историю об ужасной сцене в Обурн-Лодже; но если бы ее спросили, что именно сказала мисс Латур главарю Банды Торговцев Белыми Рабами, возможно, в ее изложении реплика мисс Латур оказалась бы слишком блестящей.