Очень личный переводчик - [4]

   - Ты с чего так наклюкалась, мать? Ну, пришел он с этой обесцвеченной, так он же всегда на такие мероприятия с кем-то ходит, а тебя оставляет одну, связи полезные заводить... А если любишь так, что хоть на стенку лезь, объяснись уже с ним, наконец, Вершинина! Он же понимающий у нас, все поймет и примет!

   - Ага, поймет и примет, как же, - я провела по губам алой помадой. - Уволит к чертям, а если и нет, то в другой отдел переведет, в цех по пошиву например. Мне там самое место.

   - Вершинина, я тебе сейчас в нос дам, чесслово, - она уставилась на меня, как на дурочку. - Ты, может, как я, зарылась в свои чувства с головой и не реагируешь на его знаки внимания?! А он, между прочим, стоит к тебе какому-нибудь папику подойти, аж злостью наливается. Артур его иной раз за руки держит, что б он глупостей не наделал и "любовь всей твоей жизни" не спугнул, мужики, одним словом... А как Влад на тебя смотрит, ты замечаешь вообще? В этом вашем "Сортйеже" только дурак еще не понял, какие у вас чувства! Тьфу ты, глупые вы, оба. - И, хлопнув дверью, ушла.

   Она что, серьезно сейчас? Влад... что?

   Сложив косметику в сумочку, вышла из туалета и направилась в сторону застекленной летней веранды, примыкающей к ресторану. Прохладный воздух освежил и окрасил щеки румянцем. В голове прояснилось. Значит, смотрит как-то по-особенному и от "папиков" защищает? А Соня эта тогда зачем?

   Я устало прислонилась горячим лбом к стеклу и вгляделась в темноту улицы. Уже почти девять часов, зимний мрак рассеивается уличными фонарями и светом фар автомобилей. По периметру ресторана развешаны праздничные, предновогодние иллюминации. Они мигают сотнями цветов, подсвечивая и без того искрящийся, хрупкий снег. La vie est belle, как говорится...

   - Господи, как это все сложно, - шепотом в стекло, согревая своим дыханием. - Все эти чувства, любовь... ревность. Что со всем этим делать?

   - Перестать от меня прятаться, - также шепотом, также согревая дыханием, мне в шею. Горячие губы легко прикасаются к местечку за ухом, и тут же в нос ударяет до боли знакомый аромат цитруса и морозной свежести.

   Я не ожидала этого. Не ожидала, что он покинет свою драгоценную Соню, что пойдет разыскивать меня, что его губы будут такими горячими, а руки начнут вести себя так по-хозяйски, с силой прижимая к груди, почти перекрывая кислород.

   - Влад, что ты здесь делаешь... прекрати, - его руки уже вовсю стискивали меня, а губы жадно припали к горлу, да так, что я почти теряла сознание от ответного желания. Когда его рука двинулась с талии к бедрам, я буквально задохнулась. - Ты же не можешь... не посмеешь... ох... putain! - Откинулась назад, уперлась головой куда-то в плечо, прогибаясь, словно кошка. - Нас могут... увидеть... ах, не важно...

   К моему сожалению, он тут же убрал свои руки, сорвав с губ стон разочарования. Но затем развернул к себе лицом и прижался своим лбом к моему, вдыхая мой воздух. Глаза его были непривычно черными и горели дьявольским светом, пылали страстью.

   - Обожаю, когда ты ругаешься, mon petit chat sauvage (моя маленькая дикая кошка), но сейчас не об этом. Почему ты так старательно скрываешься от меня, Марго? Тебе же хорошо рядом со мной, я это знаю... или чувствую... да какая, к черту, разница! Ты ведь не можешь не замечать, как я смотрю на тебя, как хочу тебя, как растворяюсь в тебе...

   Я приставила палец к его губам.

   - Это всего лишь страсть, Влад. Она же пройдет со временем, надо просто подождать.

   - Теперь ты надо мной смеешься. Мне не нужны эти деловые партнерские отношения, к черту все, что я придумал, лишь бы отгородиться от тебя... Я больше не могу ждать, Марго, два чертовых года я боролся с этим желанием, с этим чувством, но в итоге едва не сгорел. Нет больше сил на выдержку, и в этом виновата ты, чертова кошка. Смотреть на тебя в этих твоих вечных серых костюмах и одновременно хотеть снять все и получить то, о чем мечтаешь... А это твое платье... Кто вообще придумал черное кружево?! А за красную помаду Миронова лично у меня получит выговор... зачем было ее тебе давать... я же не железный, в конце концов!

   И снова шквал ласк и поцелуев, но на этот раз я не стану его останавливать. Это наше безумие, одно на двоих, и в моих интересах, чтобы оно не заканчивалось никогда... Подхватив под попу, он усадил меня на широкий подоконник, встал между ног и, обхватив затылок рукой, впился в губы. Божжже, мне никогда еще не было так хорошо с мужчиной, и никогда прежде я не оказывалась на грани от одних поцелуев...

   Заметив, что сопротивление сломлено окончательно, Зиминский прошептал, улыбаясь:

   - Le meilleur moyen de lutter contre la tentation c'est d'y ceder, n'est-ce pas? (Лучший способ борьбы с искушением - поддаться ему, не так ли?)

   - И как у тебя только выдержки хватает на такие пространные фразы... - я буквально задыхалась от жара и жажды этого мужчины. Он только обольстительно усмехнулся и вновь припал к губам, на этот раз не так жестко, но не менее страстно.

   Его руки путешествовали по всему моему телу, сминая кружево ткани и поднимая подол платья. Прошелся горячей ладонью от колена до бедра, разводя ноги, и я покорно обхватила ими его узкие бедра. С губ сорвался стон, как только он коснулся заветного местечка.