Очень Крайний Север - [32]
А за что любить? Кому нравится, когда зудит надоедливое насекомое — и не столько кусается, сколько приводит в бешенство и мешает спать? Каждому знакомо то мстительное наслаждение, когда, притаившись под одеялом, наконец дождёшься того, чтобы вампир присел на тебя (ему даже можно позволить вогнать хобот, чтобы он, гад, быстро взлететь не смог), и как только он расслабится и начнёт сосать кровь, резко хлопнешь себя по лбу (уху, лицу, плечу — нужное подчеркнуть) и с удовольствием разотрёшь противное насекомое… А, сволочь!
Везде они нас преследуют. Везде! Портя самые прекрасные моменты жизни: вечернюю прогулку с девушкой на набережной Волги, туристический поход в Карелию, рыбалку на Селигере… И нет от них спасу!
Юрка думал, что о комарах знает всё, пока не попал на Север.
Первое знакомство с северным комаром у него случилось на полевых работах на Восточно-Таркосалинском месторождении. Тогда, 7 июня, он стоял по колено в снегу, а вокруг вилось облако комаров. «Облако» — не преувеличение, а единица измерения: одно облако, два облака, три… Славка бил по плечу, считал убитых комаров и со смехом уверял: комар-то не промысловый, так… ерунда, на ладони только пятьдесят трупиков… Вот если бы семьдесят! Или девяносто… Тогда — да, тогда комар «встал на крыло».
Размером северный комар не вышел — мелковат. Врут, когда говорят, что он не помещается в зажатой ладони: с одной стороны торчат ноги, с другой — «клюв». Врут! Но размер в данном случае — не главное. Жрёт толпа, а не размер.
Хуже комара — слепни. Этой твари хватает везде, но на Севере она какая-то шальная, отчаянная. Её там столько, что ветровые стёкла в июле приходится отмывать специальными средствами, ничего не видно из-за клякс от разбившихся гигантских мух. А как кусаются слепни, знают все. Но мало кто из «белых» людей знает, что слепни являются одной из главных причин смертности оленят в стадах у ненцев. Молодняк в буквальном смысле зажирают! А ещё есть оводы, которые портят шкуры взрослым оленям, засаживая личинки под кожу. Одним словом, мразь!
Но есть нечто, что хуже слепня…
Мошкá! (Вот так, с ударением на последний слог. Мóшки — это такие мелкие мушки в средней полосе, которые толкутся над землёй на закатах, самое большое горе от них — если попадут в глаз. А на Севере — мошкá.) И безусловно, пальма первенства в поедании людей и других теплокровных на Севере принадлежит ей. От комара и слепня спастись можно плотной одеждой, от мошки спасенья нет. Мошка кусает не слёту, как комар или слепень, — она кусает, забравшись под складки одежды, проползая под резинками носков, курток, рукавов, трусов. При этом она не пьёт кровь, как делает всякий порядочный, уважающий себя комар. Она жрёт человека — живьём ест в самых нежных местах. Спрятаться от неё можно только в закрытых помещениях: в палатке, в доме, в квартире. «Мошка в доме — не хозяйка». Но в лесу или на улице… полный беспредел.
У Юры с мошкой сложились особые отношения. Первый в году укус мошки для него был как прививка. Его кусали в шею, и та отнималась на несколько дней. Ни повернуть голову, ни наклонить — Юрка так и ходил, как статуя. Через три дня укус проходил, и после можно было жрать Юрку сколько угодно до следующего сезона — он только чесался, как блохастая собака. Впрочем, не у него одного организм проявлял такую жёсткую реакцию на укусы мошки: у Нестора Полищука, например, развивался отёк лица. Бр-р-р-р!
И никакие репелленты на неё не действовали, а на «Дэту» и вовсе реакция была нулевая. Хоть залейся! (От комаров «Дэтой» приходилось умываться и мыть ею руки.) Что помогало смягчить атаки мошки, так это дёготь. Но, кажется, он не столько отпугивал её, сколько маскировал человека. Поэтому для всей северной летучей дряни аэрокосмогеологи готовили специальную термоядерную смесь: две части «Дэты» на одну часть дёгтя.
Представляете, какими красавцами они возвращались через неделю летних полевых работ? А как пахли? Кстати, полевую одежду поэтому и не стирали: чтобы насквозь пропиталась «ядерной» смесью. И, кстати, становится понятно, почему коренное население почти не моется: зимой холодно, а летом защитный слой смываешь.
Весь этот летучий антураж существовал не только к полевым работам, но и к рыбалке, к охоте, к сбору ягод и грибов. Грибы на Севере никто не собирает, степенно расхаживая по лесу. Нет там такого удовольствия. Собирают на предельной скорости, чтобы набегающий поток сдувал комара и мошку.
А в общем… Всё бы ничего — живут же в таких условиях ханты, манси, ненцы и ещё десяток-другой коренных народностей Сибири, Аляски и Канады, но встреча с мошкой может поставить человека на грань жизни и смерти… Укусы всей этой насекомой твари чреваты жёсткими аллергическими реакциями. Поймал такую реакцию и Юрка.
К концу 90-х он уже несколько лет работал в Северной нефтяной и, слава Богу, на полевые не ездил: только за грибами и крайне редко — за ягодой. Хуже каторги, чем сбор ягоды, на Севере нет! Особенно клюквы. Ползаешь по болоту в болотных сапогах, под тобой колышется и хлюпает няша, руки сырые, задница сырая, колени сырые, если ветра нет и тепло — жрёт комар и мошка, если ветер — холодно, сбор-то обычно проходит в конце сентября. Как-то братья всё на той же Тырель-Яхе полдня собирали клюкву по холодине, выпили бутылку водки… и ни в одном глазу. Чуть не околели на том болоте. Так что Юрка обычно говорил: «Не я эту ягоду сажал — не мне её и собирать!». А если отвечали: «Небось, морсик клюквенный-то любишь?», парировал: «Обойдусь!» — и шёл покупать ягоду на рынке.
Если заболел горами, тебя будут преследовать мысли об Эвересте. Чтобы на него подняться, нужны здоровье, физическая подготовка, целеустремлённость, а главное — деньги. Но ведь можно же только взглянуть! Пусть не покорить вершину, так хотя бы посмотреть. И Юрий Серов отправляется в Непал. Необычный гид, сложный коллектив, непростой поход. Сможет ли Юра добраться до базового лагеря Эвереста? Читайте в пятой повести цикла «В горы после пятидесяти…» — «Гималаи. Добрый пастырь Вовка Котляр».
Юрий Серов сроднился с горами. Близкие считают его опытным восходителем и хотят отправиться с ним в экспедицию. Но горы сложны и непредсказуемы. Юрий попадает с опасную ситуацию в предгорьях Казбека в Грузии. Сумеет ли он подняться? Кто ему поможет? И чем окончится его горный цикл, читайте в шестой повести-отчёте сборника «В горы после пятидесяти…» — «Казбек. Больше, чем горы».
Попаданец Юра Серов познакомился со странными профессорами-историками и попал в историю. В очень странную историю, где реальность переплетается с вымыслом, а вымысел так и норовит стать неоспоримой истиной. Как разобраться? Как понять, что в Истории ложь, а что — правда? Как узнать, где начинается сказка, а где она заканчивается? Просто! Надо поставить мысленный эксперимент!
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.