Очень грязная свадьба - [4]

Ещё нет.

Я наматываю волосы Кейт на руку и тяну её голову назад, в то время как второй рукой прикасаюсь к её груди, мои пальцы теребят её вершинки так, как, знаю, она это любит. Её киска тут же сжимается в ответ, и я понимаю, что Кейт полностью в моей власти. Я опаляю её ухо своим дыханием, шепчу, уверенный в том, какой это вызовет эффект. Как и обычно, волоски у неё на затылке встанут дыбом, а затем мурашки покроют всё её тело.

Это подведёт её к грани.

— Ты наслаждаешься этим подарком, Кейт? — спрашиваю я. — Потому что при виде этой вещицы первой моей мыслью стало то, как сильно я тебя хочу.

Она стонет в ответ, но слова получаются неразборчивыми, когда Кейт выгибается и начинает сильнее насаживаться на моего твёрдого дружка. Я пытаюсь не кончать в неё, не обращая внимания на то, что она готова. Несмотря на то, как сильно мне хочется заполнить её.

Я снова тяну её за волосы и получаю взвизгивание.

— Скажи мне, Кейт, — говорю я. — Скажи, как сильно ты любишь объезжать меня.

— О боже, — стонет она хрипло и ускоряет свои движения, тогда как мой член толкается всё глубже в её опухшую киску. — Не называй меня Кейт…

— Как ты хочешь, чтобы я называл тебя, Кейт? — интересуюсь я, дразня и прекрасно зная, что именно она хочет услышать. Сейчас она обожает это прозвище, хоть всё и началось с шутки, которая немного её осаждала, теперь же это прозвище превратилось в ласковое.

— Ты знаешь, — шепчет она.

Её до ужаса мокрая киска сжимает мой член.

— Значит, скажи, как сильно ты любишь мой член внутри себя, — шепчу ей в ответ. — Как сильно ты любишь меня, трахающего без презерватива твою сладкую киску.

— Ох, блядь, Колтер, — произносит она, насаживаясь на меня сильнее.

Её рука тянется к бёдрам, и я, хоть и не вижу её действий, прекрасно знаю, что она ласкает свой клитор, пока скачет на моём члене. Я не позволю ей кончить, нет, не таким лёгким способом. Я не разрешу ей, пока она не скажет то, что мне хочется услышать.

— Скажи, что любишь мой член, — указываю я, — ласкающий тебя внутри, трахающий.

— О боже, Колтер, — повторяется Кейт. — Я так близко. Я люблю твой член, ласкающий меня внутри. Люблю ощущение того, как ты кончаешь в меня.

— Блядь, Принцесса, — говорю ей то, что она хотела услышать. Это никогда не перестанет подводить её к самому краю. — Кончай для меня, Принцесса.

И она кончает.

Прежде чем я даже успеваю закончить фразу, она кончает, крича из-за сильного оргазма. Теперь это происходит очень громко по сравнению с домом её отца-сенатора в Нью-Гемпшире, где мы трахались везде, прячась от всех.

Сейчас она кричит во время своего оргазма достаточно громко, чтобы эти долбаные стены затряслись, а после я чувствую, как мои яйца сжимаются, и наполняю её своим горячим семенем.

Затем я притягиваю Кейт к себе и убираю её волосы, зарываясь лицом в шею и вдыхая её аромат. Она пахнет одновременно всем: покоем, солнцем, теплом и цветами. Это, наверное, самая наивная вещь, которую может сказать парень, но это правда. Всё в ней сочетается, а когда она вот так находится рядом со мной и задыхается от наслаждения, я понимаю, что из всех мест на земле выберу место рядом с ней.

— Хорошее кресло, — её слова нарушают тишину между нами.

— Теперь ты согласна с тем, что это отличный подарок?

— Типа того, — говорит она.

— Отличный до оху… — начинаю я, но она прерывает меня.

— Всё закончится тем, что первым словом ребёнка будет именно это.

— Мы же в спальне, — возражаю я. — Это не считается.

— Мм-хмм, — бубнит она, её дыхание спокойное и размеренное.

— Знаешь, это кресло предназначено и для многих других поз, — поясняю я с надеждой.

— Да, и каких же? — спрашивает она.

Ну, раз уж она спросила, я вынужден ей показать.

Позже Кейт глубоко дышит, её голова уютно покоится на подушке рядом со мной, а моя рука лежит на её животе, будто защищая его. Через двадцать минут мы должны быть на дегустации торта, и это крайне важная фигня, но Кейт так сладко спит после того, как мы повторили наш марафон ещё дважды. Она в последнее время очень уставшая, поэтому я решил не будить её, пусть поспит ещё немного.

Уже несколько недель она ворочается во сне. Ей становится всё неудобней спать по мере того, как её живот растёт. Ещё у неё начались кошмары, хоть она и говорит, что не помнит их, но всё же они ей снятся. Я не раз слышал её бормотание во сне, она хмурилась, а затем с криком просыпалась, держа при этом руку на груди.

Кейт говорит, что в этом нет ничего страшного.

Я упомянул это при разговоре с Эллой несколько недель назад. За последние годы наши с ней отношения улучшились. Когда я и Кейт обручились на Бали, Элла была в восторге и настояла, чтобы я воспользовался её частным самолётом, чтобы привезти мою Принцессу туда. А этот год Элла была Эллой: безрассудной, драматичной, ветреной, но всё же счастливой за меня и Кейт.

Теперь, стала чуть ближе к нам и получив роль в телевизионном шоу в Нью-Йорке, эта дамочка словно сумасшедший вихрь драмы и волнения со своим: «О мой бог, вы женитесь! Я должна помочь с планированием свадьбы. Кто ваш акушер? И ради Бога, когда родится ребёнок, пусть не называет меня бабушкой. Я ведь ещё недостаточно старая для этого прозвища».