Очаровательная должница - [21]

— Я могу целовать тебя до заката, Летиция. Мне это не в тягость, а в радость. — И снова прижался к ее губам.

Когда Энтони оторвался от нее, Летиция поняла, как легкомысленно упомянула о спешке, потому что дружеская близость грозила превратиться в жгучее пламя. Она думала, что все их поцелуи будут похожи на первый. Но то было решение, продиктованное разумом, не страстью, догадалась Летиция. Молчаливое соглашение, установленное для того, чтобы остаться вместе.

Поэтому когда Энтони прижал ее к себе, а Летиция обвила руками его шею, когда он целовал ее в губы, а его пальцы ласкали ее груди, она действительно чувствовала себя соблазнительницей-сиреной. Или соблазнительницей-цыганкой.

Она с радостью ответила на поцелуи Энтони и не стала протестовать, когда он расстегнул пуговицы ее платья. Наслаждаясь его прикосновениями, Летиция гладила плечи Энтони под рубашкой цвета хаки.

Какой разительный контраст! — подумалось ей. Колючая щетина небольно царапает щеку, а бронзовая кожа плеч кажется гладкой на ощупь. Да этот мужчина — прирожденный соблазнитель. Какое наслаждение целовать его загорелую шею, чувствовать сквозь одежду биение его сердца и видеть огонек, вспыхнувший в серых глазах, полускрытых тяжелыми веками!

Но что потом, что делать с ощущением потери, неполноты? Летиция дрожала, чувствуя, как горят щеки и что ноги отказываются ей служить. Губы ныли от поцелуев.

— Теперь я понимаю тебя, — прошептала она, проводя руками по волосам, застегивая платье и облизывая губы.

Энтони взял ее руки в свои.

— О чем ты?

Летиция пожала плечами.

— Я поняла, что не стоило заикаться… ну, насчет…

Энтони прищурился.

— Насчет спешки?

— Ты ведь… — Она набрала воздуху в грудь. — Ты ведь специально показал мне, что я играю с огнем, да, Энтони?

— Если и так, — ровно произнес он, хотя Летиция видела, как у него на виске бьется жилка, — то для того, чтобы разгорелся огонь, нужны двое. Но не будем касаться таких подробностей. — Энтони снова улыбнулся одними глазами. — Ты не возражаешь, если мы обождем пока с поцелуями и отправимся взглянуть на мою живность?

Неужели предупреждение? — удивилась Летиция. Чтобы я не раздувала пламя, а то оно вспыхнет слишком ярко? Или что-то еще?

— Давай, — кивнула она. — Я там едва не переехала твоего бычка — ничего страшного, он увернулся.

Они обошли все поместье. Энтони поделился с Летицией своими планами. А она рассказала, где раньше держали лошадей, и показала горный ручеек, куда свалилась в возрасте четырех лет.

— Потом меня отругали, — добавила Летиция, скривив губы. — Я тогда еще не умела плавать, и родители едва не умерли от страха, пока доставали меня из воды. Я пыталась поймать рыбку. Ручеек хоть и мелкий, но довольно быстрый. Меня отнесло вон к тем камням, избитую о валуны и нахлебавшуюся воды.

— Это само по себе наказание, — рассмеялся Энтони.

— Мне не разрешали играть у ручейка, а тем более — ловить в нем рыбу.

Энтони приподнял бровь.

— Так ты росла предприимчивым и шустрым ребенком?

— Подозреваю, что в детстве я была сущей головной болью для родителей, — ответила Летиция, немного поразмыслив. — А ты?

— Кажется, я тоже — если судить по количеству порок. Но в один прекрасный день мой отец понял, что не на того напал.

Они сидели на холме, любуясь окрестностями. Энтони жевал травинку.

— Ты любил отца? — спросила Летиция. — Он жив?

— Нет. И еще раз «нет».

— Даже сейчас, когда все в прошлом?

— Ничего не могу с собой поделать. Я твердил себе, что он ожесточился после ухода матери, но это не изменило моего к нему отношения.

— Понятно… — медленно произнесла Летиция. — У тебя было тяжелое детство?

Энтони пожал плечами.

— Ну почему же, если любишь открытые пространства, лошадей, свежий воздух и все такое прочее, если для тебя слово «земля» не пустой звук… Я любил все это, — задумчиво сказал он. — Но я знал, что мне многого не хватает.

Летиция смотрела на него, пытаясь представить равнины Техаса.

— Наверное, тебе здесь все кажется игрушечным — по контрасту, — заметила она.

— Может быть. У меня свой бизнес, но эта земля… Раньше у меня никогда не было земли, с которой я могу делать, что захочу.

Летицию поразило, насколько ее тронули слова Энтони. А он спокойно спросил:

— Ты останешься ночевать? В своей старой комнате и в своей старой постели?

Летиция посмотрела в сторону, по холмам бежали тени от облаков. Ей очень хотелось остаться, но она не знала, хватит ли у нее силы воли удержать их с Энтони отношения на платонической стадии.

— Ты обидишься, если я останусь, но действительно буду спать в своей комнате и в своей постели, приняв во внимание то, как мы действуем друг на друга? — прямо спросила она.

— Летиция… — Энтони произнес ее имя так, будто ему доставляет удовольствие просто слышать его. — Нет, не обижусь. Я слишком счастлив, когда ты рядом, чтобы ворчать. А если мне что и взбредет на ум, я уверен, ты сумеешь легко меня осадить.

— Да я о себе беспокоюсь, — печально вздохнула Летиция и тут же грозно предупредила: — Только не вздумай смеяться надо мной, Энтони Симмонс!

Но он все же рассмеялся, и Летиция последовала его примеру. Энтони собрался было обнять ее, но потом передумал. Они поднялись и вернулись в дом.