Очарованная - [18]

Дункан улыбнулся своей супруге.

— Ну, если так посмотреть, то и вся свадебная церемония — сущее мучение.

Эрик подал Дункану золотой кубок, отвлекая его внимание от залившейся стыдливым румянцем Эмбер. Дункан понял намек и вновь обернулся к новобрачным. Он внимательно посмотрел сначала на Ариану, потом на Саймона и медленно поднял кубок.

В зале наступила тишина.

— Желаю вам увидеть священный рябиновый цвет! — отчетливо и громко произнес Дункан.

Гул удивления и одобрения пронесся среди пирующих гостей: всем была хорошо известна история любви Дункана и Эмбер.

— Благодарение Богу, нам это не грозит, — негромко заметил Саймон, так что его могли слышать только Эмбер и Дункан. — Ариана не ведьма и не способна колдовством разжечь любовь в холодном сердце воина.

Ариана искоса взглянула на Саймона, и по губам ее скользнула тонкая улыбка.

— Но я была ею когда-то.

— Кем? — недоуменно спросил он.

— Ведьмой, — коротко усмехнулась она.

Черные глаза Саймона сузились, но прежде чем он успел что-либо сказать, Ариана уже обернулась к хозяевам Стоунринга.

— Еще раз благодарю вас за вашу доброту и великодушие, — громко произнесла она.

— Еще раз заверяю вас, что мы были рады доставить вам удовольствие, — ответил Дункан.

Но Ариана продолжала говорить, возвысив голос, так что он наполнил собой своды огромного зала. В то же мгновение она схватила Эмбер за руку с быстротой, которая могла бы поспорить с проворством Саймона.

Эмбер тихо вскрикнула, когда холодная волна, поднявшаяся со дна души Арианы, пронеслась по ее жилам, как горный поток.

— Если когда-нибудь, — торопливо произнесла Ариана, — будут говорить, что мне оказали дурной прием в Спорных Землях, пусть Все знают, что это ложь. Я говорю правду, Посвященная хозяйка Стоунринга?

— Да, — твердо ответила Эмбер.

— Пусть все также знают: что бы ни случилось с нашим браком, Саймон Верный в том не невиновен.

— Правда! — побледнев, подтвердила Эмбер.

Ариана тотчас выпустила ее руку и повернулась к Кассандре.

— Ты будешь моей свидетельницей, Посвященная? — спросила она.

— Все Посвященные будут твоими свидетелями.

— Что бы ни случилось?

— Что бы ни случилось.

Не прибавив более ни слова, Ариана повернулась и вышла из зала. Полы и складки платья ласково обвивались вокруг ее ног и мягко переливались при каждом ее шаге, каждом вздохе и жесте. Вспышки света мерцали на аметистовой ткани, как серебристый ручеек, скрывая в ее глубине видение, в которое было почти невозможно поверить, о котором можно было только мечтать, как о жарком лете суровой зимой.

Дункан повернулся к Кассандре.

— Что все это значит? — хмуро спросил он.

— Мне известно об этом столько же, сколько и тебе.

— Сомневаюсь, — пробормотал Дункан.

Эмбер легко, как бабочка крылом, коснулась его мощного плеча. Она встретила опасный блеск его карих глаз без тени страха.

— Ариана сказала правду, — твердо произнесла она. — Кассандра — а с ней и все Посвященные — были ее свидетелями. Вот и все.

— Но меня это тревожит.

— И Ариану тоже.

Эрик бросил на сестру проницательный взгляд.

— Что еще ты почувствовала в душе Арианы, Эмбер? — спросил он.

— Мне трудно это объяснить. Да если бы я и могла, то не стала бы. Только Ариана вправе решать, раскрыть свою душу или оставить все в тайне.

— Даже от своего мужа? — спросил Дункан.

— Да, даже от него.

Дункан разочарованно вздохнул и запустил руку в свои густые темно-каштановые волосы.

— И все равно мне это не нравится, — проворчал он.

— Не беспокойся за меня, дружище, — сказал Саймон. — Ведь Ариана взяла меня под свою защиту.

Дункан удивленно взглянул на высокого и стройного рыцаря и громко расхохотался.

— Тебя? Под свою защиту? — недоверчиво переспросил он.

— Да, меня. — Саймон загадочно улыбнулся. — А ведь забавно, наверное, когда тебя пытается защитить маленькая певчая пташка?

— Но что с тобой может случиться в стенах Стоун-ринга? — недоуменно спросил Дункан.

— Об этом я спрошу у Арианы… когда придет время.

С этими словами Саймон направился к выходу.

— Постой! — крикнула ему вслед Эмбер. — Невесту должны приготовить родственницы.

— Но у Арианы нет ни матери, ни сестры, ни тетки, ни племянницы. Значит, это сделает сам жених, — не оборачиваясь, произнес Саймон.

— Но… — попыталась возразить Эмбер.

— Не волнуйся, янтарная колдунья. Я не настолько неловок, чтобы в спешке порвать драгоценное платье своей невесты.

Глава 7

«Если я перережу себе горло, окончатся ли сразу же мои мучения?»

Ариана часто слышала ужасные рассказы о рыцарских поединках и войнах. В этих леденящих душу историях кровь лилась рекой, но проливали ее рыцари, в совершенстве владеющие боевым топором и молотом, копьем и мечом.

По сравнению с этим грозным оружием изящный кинжал с серебряной рукоятью, мерцавший в ее руке, казался детской игрушкой.

«Мать Пресвятая Богородица! А что, если проклятое лезвие слишком коротко и я не сумею пронзить свое сердце?»

Ариана крепко сжала в руке драгоценный клинок. И в то же мгновение загадочное платье потерлось об ее ноги, как пушистый котенок, требующий ласки и внимания.

Мысли Арианы спутались.

В рассеянности она принялась задумчиво расхаживать по комнате. Бланш забыла разжечь огонь в очаге, и теперь в комнате царил лютый холод, как будто все тепло ушло сквозь толстые каменные стены.