Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения] - [34]

Шрифт
Интервал

           Иль просто очень пьян,
                  Пою пеан
                  На поле битвы?
     Эрот! Прими мои молитвы.
               ХОР САТИРОВ
      Эрот! Прими мои молитвы.
           И он готов для битвы?
           Еще бы нет, но Вакх -
           Всегда он просто так!
           Лишь мастер всех безумить,
           Как пустомеля шумный.
      Он здесь и нет его, поди,
           Отправился в аид.
                   ДИОНИС
      Да будет вам! Ловил я мысль,
           Ушедшую, как мышь,
           Глубоко, до аида.
           Но это лишь для вида -
           Силена удивить,
           А он лишь мастер пить
           И не пьянеть, смотрите!
           Ему вы все лишь снитесь.
           Спит старец, как дитя,
           И грезит не шутя
           О таинствах мистерий,
           Дарующих бессмертье.
           А амфоры пусты,
           Как грезы и мечты.
            ХОР ВАКХАНОК
            (окружая Диониса)
О Вакх! О Вакх! Мы пьяны без вина.
     Пьянят нас юность и весна.
           Тимпан и флейта,
     И льется песнь из сердца
     Протяжно из глубин
           И гор вершин,
Ликующая жаворонком в небе,
           Куда унесться мне бы!
           Пора раздеться нам -
           Открыться небесам!
      А стыд? Сатиры обнажились.
           А мы бы не решились?
      Стыдливость женской наготы,
      Да в ней-то прелесть красоты.

Все, кроме Силена, обнажаются и со смехом разбегаются. Одна из вакханок с громким криком бежит от Диониса, который ловит ее, со смущением оглядываясь на Силена, та от него отбивается всячески, явно не в себе.


              АЛКИВИАД
            (сбрасывая маску)
Постой! Не бойся! Это ведь игра,
Одна из праздничных затей.
              ВАКХАНКА
                                                Дионис!
Оставь меня. Не в силах превозмочь
Я страха, ужаса, как перед Паном.
Зачем тебе я, бедная вакханка,
В безумье не нашедшая веселья,
Но муку всевозможного бесстыдства,
Что света взвидеть не могу я больше.
                СОКРАТ
            (снимая маску)
Неладно с нею.
             АЛКИВИАД
                             Просто заигралась.
               СОКРАТ
Ты знаешь, кто она?
             АЛКИВИАД
                                      Впервые вижу.
Кто ты, дитя?
              ВАКХАНКА
                          Меня не знает он.
О, лучше б мне исчезнуть, сгинуть, в лавр,
Как Дафна, обратиться!
              АЛКИВИАД
                                             Неужели
Тебе я так противен?
              ВАКХАНКА
                                       Вижу я
Твои великие свершенья, коих
Уж лучше б не лелеять, а погибнуть
В сраженьи первом - под опекой друга,
Который и спасет тебя, к несчастью
Афин и всей Эллады. Горе! Горе!
              АЛКИВИАД
       (расхохотавшись)
Кассандра! Я узнал ее, Сократ.
Племянница моя, одна из многих.
                СОКРАТ
Кассандра? Что, ее так и зовут?

    Девушка в слезах убегает.


              АЛКИВИАД
Возможно. Или имя к ней пристало?
Прелестна и умна, но мнит себя
То нимфой, то богиней, но Кассандрой
Не нравится ей быть - до слез и муки.
                СОКРАТ
Увы! В пророчествах не сыщешь смысла,
Покуда гром не грянет над тобой.
    (Показывая рукой в сторону Акрополя.)
Вот зрелище, какое обещал!

Тем временем быстро темнеет, и в ночи возникает множество подвижных огней, вереницей поднимающееся на Акрополь с Парфеноном, словно все еще освещенным солнцем. То факельное шествие, предваряющее празднество на Акрополе на следующий день.


Сцена 3


Акрополь. Площадь перед храмом Афины Парфенос. Утро. Публика, в начале немногочисленная. Слева слышно и даже видно, как ведут жертвенных животных - быков с золоченными рогами, коз, овец, свиней.


               1-Й ЮНОША
Ну, наконец-то утра мы дождались!
               2-Й ЮНОША
О, милые! Приветствую животных,
Достойнейших для жертвоприношений!
               3-Й ЮНОША
Богам достанутся лишь кровь и кости,
Завернутые в шкуры, мясо - смертным
На празднестве веселом в честь Афины.
                     РАБ
             (с поклажей)
Без влаги вакховой не обойтись.
               1-Й ЮНОША
Явись и ты, о Вакх, в венке, как я
Из винограда с юными плодами,
Как очи дев, влекущими нас тайной.

Проносятся всадники и колесницы, на которых восседают юноши, мужчины и женщины из знатных и богатых семей.


               1-Я ГЕТЕРА
Вот всадники!
               2-Я ГЕТЕРА
                          О зрелище благое!
               3-Я ГЕТЕРА
А вид, ну, точно сфинксы и кентавры.
               1-Я ГЕТЕРА
А юношей не видишь? Кони - чудо,
А юноши, как боги, все прекрасны.
               2-Я ГЕТЕРА
И всех прекрасней он.
               3-Я ГЕТЕРА
                                        О ком же речь?
Как кони, схожи юноши.
               2-Я ГЕТЕРА
                                               Как  Феб!
И конь, как одержимый богом, страшен,
Могуч, неудержим, прядет, несется,
Послушный воле юноши.
               1-Я ГЕТЕРА
                                                 То чудо,
Запечатленное на мраморе
И в яви вдруг сошедшее на землю.
               1-Й КУПЕЦ
А знать на колесницах разъезжает,
Украшенных богато, словно боги,
Сияние довольства излучая.
               2-Й КУПЕЦ

Еще от автора Петр Киле
Восхождение

В основе романа «Восхождение» лежит легенда о русском художнике и путешественнике начала XX века Аристее Навротском, в судьбе которого якобы приняла участие Фея из Страны Света (это, возможно, и есть Шамбала), и он обрел дар творить саму жизнь из света, воскрешать человека, а его спутником во всевозможных странствиях оказывается юный поэт, вообразивший себя Эротом (демоном, по определению Платона), которого в мире христианском принимают за Люцифера.


Солнце любви [Киноновелла]

Киноновелла – это сценарий, который уже при чтении воспринимаются как фильм, который снят или будет снят, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. В киноновелле «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира. (Сонеты Шекспира в переводе С.Маршака.)


Сокровища женщин

Истории любви замечательных людей, знаменитых поэтов, художников и их творений, собранные в этом сборнике, как становится ясно, имеют одну основу, можно сказать, первопричину и источник, это женская красота во всех ее проявлениях, разумеется, что влечет, порождает любовь и вдохновение, порывы к творчеству и жизнетворчеству и что впервые здесь осознано как сокровища женщин.Это как россыпь жемчужин или цветов на весеннем лугу, или жемчужин поэзии и искусства, что и составляет внешнюю и внутреннюю среду обитания человеческого сообщества в череде столетий и тысячелетий.


Утро дней

Книга петербургского писателя, поэта и драматурга Петра Киле содержит жизнеописания замечательнейших людей России – Петра I, Александра Пушкина, Валентина Серова, Александра Блока, Анны Керн - в самой лаконичной и динамичной форме театрального представления.В книге опубликованы следующие пьесы: трагедия «Державный мастер», трагедия «Мусагет», трагедия «Утро дней», комедия «Соловьиный сад», весёлая драма «Анна Керн».


Сказки Золотого века

В основе романа "Сказки Золотого века" - жизнь Лермонтова, мгновенная и яркая, как вспышка молнии, она воспроизводится в поэтике классической прозы всех времен и народов, с вплетением стихов в повествование, что может быть всего лишь формальным приемом, если бы не герой, который мыслит не иначе, как стихами, именно через них он сам явится перед нами, как в жизни, им же пророчески угаданной и сотворенной. Поскольку в пределах  этого краткого исторического мгновенья мы видим Пушкина, Михаила Глинку, Карла Брюллова и императора Николая I, который вольно или невольно повлиял на судьбы первейших гениев поэзии, музыки и живописи, и они здесь явятся, с мелодиями романсов, впервые зазвучавших тогда, с балами и маскарадами, краски которых и поныне сияют на полотнах художника.


Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]

"Первая книжка стихов могла бы выйти в свое время, если бы я не отвлекся на пьесу в стихах, а затем пьесу в прозе, — это все были пробы пера, каковые оказались более успешными в прозе. Теперь я вижу, что сам первый недооценивал свои ранние стихи и пьесы. В них проступает поэтика, ныне осознанная мною, как ренессансная, с утверждением красоты и жизни в их сиюминутности и вечности, то есть в мифической реальности, если угодно, в просвете бытия." (П.Киле)