Оцепеневший - [9]

— У тебя правда есть яйца и бекон?

— Ага, — подтверждение заставляет меня распахнуть глаза, а желудок заурчать. — Я выбежала и прихватила твои любимые тако на завтрак в маленькой забегаловке за углом. И пока ты не сказала, что не голодна, твой желудок тебя уже выдал.

Почему мое тело всегда меня предает? Сначала секс. Теперь еда. Клянусь, иногда ощущение такое, будто я наблюдаю за ним со стороны. Звучит странно, не так ли?

— Ты ничего не съела прошлым вечером.

— Неправда, — я раскручиваюсь из своего положения клубочка, в котором была.

— Майкл приносил тебе кексик, да?

— Ты хотела сказать — шесть, — информирую ее я с мягким смешком.

— Por supu esto que no está bien! (прим.пер. с исп. — конечно, это не хорошо) — беспокоится она. — Кексики не для обеда, mi hija. (прим.пер. с исп. — дочь моя), — улыбка снова появляется на моем лице, когда она говорит. — Сколько раз я говорила тебе, что глазурь — это не овощ? — она хлопает меня по бедру. — Идем. Давай покушаем.

Я двигаюсь, когда события вчерашнего дня начинают атаковать мой мозг. Замирая на месте, спрашиваю:

— Она все еще здесь?

— Да, — тетя Кэролайн теребит ярко-розовый топ с цветочным принтом и открытыми плечами. — Но в отличие от вчера, я не заставлю тебя разговаривать с ней. Мне просто нужно, чтобы ты поела, miamor(прим.перев.с исп. — моя любовь), — она торгуется с мягкой улыбкой на лице. — Договорились?

Зная, что это простая просьба, я киваю.

— Договорились.

Когда тетя Кэролайн встает и направляется к двери, я решаю, что будет лучше собраться с духом и встретиться с блондинистым чудищем.

— Можно мне минутку? — слабо спрашиваю я.

— Конечно, солнышко, — она закрывает дверь за собой, давая мне личное пространство.

На короткое мгновение я позволяю своим векам опуститься.

То, что случилось вчера, случилось на самом деле? Из всех людей моя мать вернулась обратно в мою жизнь и потребовала, чтобы я стала частью ее? Кто так делает? Кто бросает своего ребенка на пятнадцать лет, а затем резко хочет его обратно? Это не семья! Не так ты должен обращаться с кем-то, кого любишь! У меня есть семья. Тетя Кэролайн. Дядя Майкл. Люк. Эрин. Логан. Господи, Логан. То, как он повел себя со мной, было немного гадко. Я имею в виду, у меня есть право злиться по этому поводу, так ведь? Но он — семья. Он настолько же важен в моей жизни, как Эрин или Люк, и мне нужно поговорить с ним. Нужно встретиться с ним, даже если он собирается оттолкнуть меня. Как бы сильно я не ненавидела признавать это, я все еще нуждалась в нем. Я соскучилась по нему. Черт, он даже прямо сейчас мне нужен. Смешно то, что случается, когда на твою жизнь оказывают минимум давления в неподходящий момент.

Я волочу свое тело из комнаты и сразу направляюсь к кухонному столу, где напеваю устаревшую Hit Me Baby One More Time.

Черт. Теперьяужепою. Вы тоже?

— Ну, вот и моя дочь, — вздыхает она за кружкой кофе.

Осматриваясь на кухне, когда тетя Кэролайн ставит передо мной тарелку, я спрашиваю с сарказмом:

— Где?

Дядя Майкл прячет ухмылку за кулаком.

— Хорошо спала? — спрашивает она, барабаня наманикюренными пальцами по чашке.

— Так хорошо, как может спать человек, когда в доме засел дьявол.

В этот раз тетя Кэролайн подавляет смех.

— Ты ушла в такой спешке прошлым вечером…

— Очевидно, это то, что я делаю, когда слышу плохие новости. Я сбегаю.

— Это то, что ты подразумеваешь под братом…

— У меня нет брата, — быстро поправляю я.

— Что прости?

Кладя тако, от которого я еще даже не откусила, я объясню:

— Он мне не брат. У меня есть брат. Его зовут Люк. Ему нравятся мальчики — блондины, потому что, когда он рос, ему нравился Лэнс Басс. Когда у него стресс, он вяжет спицами. И у него есть тайный пунктик о рыбалке, потому что она напоминает ему о его отце.

Раздраженная, она пытается перебить:

— Макс…

— И сестра. У меня есть сестра. Она выглядит, как модель с плаката, и у нее сумасшедший талант делать макияж. Она думает, что никто не знает, что она молится на кулинарную книгу Полы Дин, словно это ее библия. И в придачу ко всему этому, у меня есть парень, который спит рядом со мной, когда ему снятся кошмары. И я — та, к кому он тянется ночью. И это меня он зовут, когда хочет обниматься. Потому что я забочусь о нем. Потому что он заботится обо мне. Потому что мы — семья.

Дядя Майк прочищает горло, привлекая мое внимание. Он кивает с одобрением, и наконец-то я откусываю свой тако.

Богу тоже спасибо. Я едва ли ела за последние три дня, а эти тако пропустить нельзя! Я месяцами не брала их в руки, потому что они продаются далеко от моего дома, где я живу сейчас. Плюс, я умираю с голоду. Между нами? Приятно, когда аппетит возвращается.

— Они не кровная семья, — поправка этой змеи приправлена ядом, который она выплевывает.

— Если я и выучила что-то в своей жизни, то это то, что общая ДНК НЕ делает тебя семьей. Члены семьи всегда рядом друг для друга. В семье заботятся друг о друге. Член семьи — это тот, кто держит тебя за руку, когда кто-то, называющий себя матерью, садится на сраный самолет, чтобы начать новую жизнь без тебя! Семья — это те, кто обнимают тебя ночью, когда ты плачешь вместо того, чтобы спать, и спрашиваешь себя, почему твоя собственная мать тебя не захотела. Почему не любила тебя. Мы не семья. — Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но я предотвращаю это вопросом. — И к чему такое внезапное изменение? Прошло пятнадцать лет с тех пор, как ты меня оставила. Сколько лет твоему сыну?