Oceanman - [17]

То, что с заплывом есть серьезные проблемы, я понял на втором пункте питания. Первый пункт питания на Орте был на пяти километрах, второй — на восьми с половиной. И когда после второго питания я погрузился в воду, и осознал, что впереди еще шесть километров — я понял, что не доплыву. Сил не было. Руки не поднимались.

Тогда, на Орте, я впервые в жизни столкнулся с тем, что марафонцы называют термином «стена». Это резкое падение темпа, резкое наступление чувства усталости. Связано оно с тем, что у спортсмена наступает гипогликемия, снижение концентрации глюкозы в крови. А глюкоза — это то, на чем мы двигаемся. Причины «стены» всегда в одном — неправильное питание перед стартом, которое не обеспечило надлежащий запас глюкозы в организме, и недостаточно серьезные тренировки на выносливость до старта.

«Стена» не означает, что спортсмен перестает двигаться. Просто делать это гораздо сложнее. Организм начинает перерабатывать накопленные жиры, чтобы получать энергию из них. Для человека это процесс мучительный, он сопровождается тошнотой и другими неприятными ощущениями. Все это я на Орте ощутил в полной мере.

Когда я понял, что руки больше не поднимаются, я применил нехитрый психологический прием. Я сказал себе, что досчитаю до тысячи гребков, а потом сдамся. Каждый гребок примерно равен метру, тысяча — это километр. Я подумал, что еще тысячу вытяну, и все, снимаюсь. В этом не было ничего стыдного. Вокруг снимались подряд — каждую минуту кто-то из плывущих рядом поднимал руку, показывая, что больше не может. Из тех, кто плыл четырнадцать километров, снялось больше двадцати человек, то есть каждый десятый. И я сказал себе — все, считаю до тысячи, и снимаюсь.

Я досчитал до 5 630.

Пять тысяч шестьсот тридцать гребков. Пять тысяч шестьсот тридцать метров. Я помню эту цифру совершенно отчетливо, потому что именно на пяти тысячах шестистах тридцати гребках я увидел финиш. До него было метров триста. И тогда я забыл обо всем. Я просто греб, плыл, барахтался, снова греб. Для меня не существовало больше ничего во всей вселенной, кроме берега и этой арки на берегу. И когда я вышел из воды, встал и прошел через арку, вся вселенная сжалась вокруг этой секунды. И это было круто.

На финише я чувствовал себя как с тяжелейшего похмелья. Меня тошнило, кружилась голова, я с трудом мог говорить, сводило судорогой губы, трясло все тело. Только спустя минут сорок и два литра воды я пришел в себя настолько, чтобы позвонить родным и сказать, что я в порядке, и что я это сделал. Четырнадцать километров, третий Oceanman.

И снова повторилась ситуация, которая была после Бенидорма — не будь Орты, не будь сделанных там ошибок, не было бы потом ничего. После Орты я всерьез заинтересовался особенностями питания спортсмена. Я сделал выводы. Я сталкивался со «стеной» и на других стартах, но последствия уже никогда не были такими катастрофическими. Я научился делать углеводную разгрузку-загрузку, о которой я еще расскажу. Спортсмена делает режим и дисциплина — но спортсмена делают и ошибки, при условии, что из ошибок удалось сделать правильные выводы.

И еще одну принципиальную вещь я понял на Орте, которая потом мне очень сильно помогала. Даже если тебе кажется, что ты уже сдох — всегда есть возможность сделать еще один шаг. И еще один. А потом еще один. И еще один.

А потом ты победишь.

Глава 7. Гибралтар

По выходным на пляже Дувра собирается тусовка местных пловцов — Dover Channel Training Group. Среди них есть как те, кто приходит поплавать и пообщаться в свое удовольствие, так и те, кто всерьез готовится к заплыву через пролив. Состав, в основном, возрастной. Основательница всей этой затеи — Фреда Стритер, мама легендарной пловчихи Элисон Стритер, которая переплывала Ла-Манш 43 раза, и известна под прозвищем «Королева пролива».

Пловцы заходят в воду по очереди, делают пару кругов в гавани (один круг — километра два), выходят, заворачиваются в одеяла (в воде холодно, а на воздухе еще холоднее), пьют что-то согревающее и общаются между собой. Много тех, кого я по привычке называл про себя пенсионерами, хотя если в семьдесят лет человек каждые выходные плавает в шестнадцатиградусной воде, то пенсионером его называть довольно сложно.

На меня они обратили внимание, и это было заметно — пловцов в гавани мало, а тех, которые каждый день плавают по три часа, еще меньше. Но с вопросами ко мне никто не лез. Англичане вообще в этом плане люди очень сдержанные, и это мне импонирует. Это испанцы могут выяснить у тебя все подробности, назвать другом, обнять и похлопать по спине, а на другой день даже не поздороваются. Англичане предпочитают даже не начинать. Но когда я подошел к этой группе прикупить специальную катушку с длинной прочной веревкой, с помощью которой спортсменам подается еда во время заплыва, то пара человек подошла познакомиться. Им было очень интересно, что это за страна такая — Казахстан. Пловцы из Казахстана — редкие гости в Дувре.

Задав пару вопросов и угостив меня кофе, пловцы пошли на второй круг. Мужчины и женщины. Седые волосы, мощные плечи, полная уверенность в себе. Хотел бы я так постареть, конечно.