Oceanman - [15]

В первом ресторане мне не понравилось сразу. Он строил из себя что-то вроде ресторана высокой кухни, и там ужинали местные почтенные старцы со своими спутницами жизни. Старцы были одеты с иголочки, а я, расслабившись в отсутствие необходимости ходить в офис, разгуливал по Дувру едва ли не в плавках. Поэтому в первом ресторане меня обслуживали не очень охотно, и я после первого раза пожал плечами, и решил туда больше не ходить.

А вот во втором ресторане мне понравилось сразу. Хозяин, пожилой итальянец лет шестидесяти, по каким-то неуловимым признакам моментально распознал во мне пловца. Он вежливо осведомился, готовлюсь ли я к заплыву и сколько до него осталось, пожелал удачи, и с тех пор для меня в этом ресторанчике всегда находился столик в углу, и тарелка свежайшей пасты. Хозяин — его звали Серджио — был ненавязчив, вежлив, всегда спрашивал, как проходят тренировки, но совершенно не лез в душу. Так вас могут обслужить только в маленьком приморском ресторанчике, владельцу которого вы почему-то пришлись по душе.

Серджио я до сих пор вспоминаю с чувством неловкости. Вернувшись с заплыва через Ла-Манш, мы, конечно же, отправились ужинать к нему. Он очень обрадовался, когда узнал, что я финишировал успешно, накрыл превосходный стол, предложил вина — а у нас кусок в горло не лезет. Я после четырнадцати часов в воде до сих пор переживал качку, а моя команда все это время находилась на утлом суденышке, и чувствовала себя не лучше. Мы едва попробовали блюда и вино. Серджио был очень расстроен.

Надеюсь, он не держит на нас зла. Без его пасты мне точно пришлось бы туго.

*****

Я был готов к своему второму Oceanmanу. Я много тренировался, проплыл контрольные десять километров в бассейне, был подготовлен морально и знал, что меня ждет. Я не собирался так же, как и на первом старте, финишировать на последних резервах организма. Я знал дистанцию и ее особенности. Я был настроен на заплыв так, как боксер настраивается на сложный поединок.

Однако все, что могло пойти не так, пошло не так с самого начала.

Я уже плавал когда-то пять километров вокруг острова Табарка. Как и в прошлый раз, участников забрал с набережной Санта-Полы большой катер, чтобы отвезти на остров, откуда нам предстояло стартовать. На берегу острова, разбирая вещи перед стартом, я обнаружил, что оставил дома, в Алматы, пояс, которым пристегивается спасательный буй. На стартах Oceanman буи участники привозят с собой, и их использование обязательно. Взять другой было совершенно негде.

Я человек в обычной жизни патологически педантичный, это профессиональное. Я никогда ничего не забываю, и крайне редко куда-нибудь опаздываю. Как я мог забыть на важнейший старт основной элемент снаряжения — непонятно, но факт есть факт, пояса у меня не было. Я уже решил стартовать без буя, надеясь, что в общей толпе меня не заметят (хотя по ходу заплыва наблюдатели вычислили бы меня в любом случае), как вдруг увидел замечательную картину — два испанских паренька крепили веревкой огромный плакат с надписью Oceanman. Бухта веревки валялась тут же.

В критических ситуациях человек соображает быстро. Я достал из рюкзака перочинный нож, который возил с собой всегда, отхватил пару метров веревки на глазах изумленных парней, и от души сказал им «Muchas gracias!». Те только плечами пожали. Проблема с буем была решена.

До старта, по моим ощущениям, оставалось минут десять. Перед стартом пловцы обычно стараются окунуться в воду и проплыть пару десятков метров, чтобы привыкнуть к холодной воде. Поэтому до старта в воде всегда очень много людей, и только перед самым сигналом они вылезают из воды и выстраиваются в линию. Я окунулся, вышел из воды, встал, как обычно, в первых рядах пловцов, снял очки и стал делать то же самое, что когда-то делал на Волге один пожилой пловец — обрабатывать их слюной. В воде все еще находилось два или три человека, и я был уверен, что время до старта еще есть.

Сирена заревела совершенно неожиданно. Пловцы вокруг меня стремительно рванулись в воду, расталкивая друг друга. На массовых стартах в первых рядах обычно полная мясорубка, и в самой ее гуще оказался я, да еще и без плавательных очков. Только потом я сообразил, что пловцы, плескавшиеся в воде — это спортсмены-инвалиды, которые стартуют не с суши, а с воды.

Спортсменов с ограниченными возможностями на международных стартах много. Такие люди переплывают даже самые серьезные старты, такие, как Гибралтар и Ла-Манш. Возможность соревноваться для них — нормальная часть жизни. К стыду своему, я только потом понял, что даже не мог подумать о том, что те, кто сидит в воде — спортсмены-колясочники. Это, конечно, связано с тем, что в нашей стране такие люди сидят по домам вместо того, чтобы вести полную жизнь. И виноваты в этом, конечно, не они, а наша агрессивная, недружелюбная, и совершенно неприспособленная для них среда. И мы все почему-то думаем, что это нормально, хотя нормально как раз наоборот.

Не успел я кое-как, вкривь и вкось, натянуть очки и броситься в воду, как тут же получил по лицу ногой от спортсмена, плывущего впереди. На массовых стартах такое бывает, это нормально, такое невозможно сделать намеренно — но я, во-первых, совершенно ослеп, потому что очки тут же перекосило и залило водой, а во-вторых, разозлился, и это было совершенно лишнее.